Громбелардская легенда - страница 27

Амбеген, предложив молодому армектанцу услуги проводницы, получил возможность кое-что у нее разузнать — якобы между делом. В частности, он спросил о маршруте, которым она намерена вести отряд. Таким образом ему стали известны подробности, которые мало что говорили Оветену, зато очень многое — Сехегелю. Благодаря этому солдаты на безопасном отдалении двигались следом за группой Оветена, а затем также и за отрядом кота и Каги. Лишь вблизи от перевала Туманов они сократили дистанцию, планируя стычку с разбойниками в благоприятных условиях — среди легендарных испарений. Более того — на относительно небольшом расстоянии от перевала, в долине Морское Дно, находился форпост легиона, куда можно было бы затащить более или менее важного пленника, если удастся такого захватить.

(О существовании этого форпоста, на попечении которого находились несколько расположенных в долине селений, Оветен узнал лишь от Амбегена; возвращаясь из неудачной морской экспедиции, он понятия не имел, что невдалеке от места, где он спрятал свое сокровище, находится воинская часть, комендант которой, по крайней мере, показал бы ему самый удобный путь до Дартана или Бадора, а может быть, и нашел бы какого-нибудь проводника.)

Так или иначе, ускорив темп марша и тем самым приближаясь к двигавшимся впереди отрядам, солдаты готовы были к возможности встречи с разведчиками разбойников. В такой ситуации захват людей Каги вовсе не стал каким-либо чудом, даже особым везением.

— Говорят что-нибудь, Маведер?

Допрашивавший пленников десятник поднял смуглое, с горбатым громбелардским носом лицо.

— Нет, — флегматично ответил он. — Уже нет.

Сехегель наклонился, глядя в неподвижные глаза лежащего.

— Другой тоже?

— Тоже, господин.

Маведер встал, и могло показаться, будто он ждет выговора. Однако Сехегелю хорошо было знакомо странное чувство юмора, свойственное десятнику. И он знал, что Маведер никогда не убивал пленников, которые могли еще на что-то сгодиться.

— Двадцать пять человек, сотник, — доложил он, видя, что шутка не удалась. — Их лагерь недалеко, я смогу найти это место. Но во главе их стоит не кто-нибудь…

Сотник жестом поторопил гвардейца.

— Басергор-Кобаль, господин.

Сехегель причмокнул.

— Ну-ну… — пробормотал он.

Десятник пристально смотрел на него, но ничто не говорило о том, что командир сколько-нибудь удручен этим известием.

— Они еще сказали, — добавил Маведер, — что кота нет в лагере. Ушел на разведку. К счастью, не к нам, а в другую сторону.

— Вернется.

— Да. Если позволишь, господин…

Сехегель кивнул.

— Я посоветовал бы спешить. Когда Кобаль вернется, нам не удастся захватить лагерь врасплох. Поймать или убить этого кота было бы геройским поступком… но это невозможно. Не в таких условиях, сотник.

Сехегель снова кивнул. Он сам хорошо знал котов, а Маведер был лучшим бадорским разведчиком, более того, прослужил несколько лет в рахгарском гарнизоне, в компании с котами-гвардейцами, из породы гадба. Потом он год служил под командованием Сехегеля в Громбе, и тот знал, что угрюмый десятник не бросает слов на ветер. Его всегда стоило выслушать.

— Собери совет, — приказал он. — Уничтожение отряда под руководством Кобаля будет великим событием, даже если сам вожак от нас улизнет.

Маведер с радостью отметил, что его командир способен разумно мыслить. Несколько минут спустя состоялось импровизированное совещание Сехегеля, его заместителя и троих десятников. Вскоре отряд снова двинулся в путь. Впереди шла охрана под командованием Маведера.

Когда они достигли цели, была уже ночь. Отряд Маведера должен был снять часовых, расставленных вокруг разбойничьего лагеря. Солдаты Громбелардской гвардии справились с задачей, как могли, хотя и не лучшим образом. На этот раз не хватило везения, столь необходимого на войне. Полностью застать лагерь врасплох не удалось. Короткая, отчаянная борьба бдительного часового привела к тому, что люди Каги, проснувшись, схватились за оружие. Мгновение спустя на их лагерь обрушились тридцать солдат.

Ночное сражение под пасмурным громбелардским небом, к тому же за перевалом Туманов, не имело никакого отношения к военному искусству. Среди криков и воплей спотыкающиеся о камни солдаты хватали неясные, быстрые, расплывчатые тени, сталкивались, падали, били друг друга кулаками и рукоятками мечей, кусались, кололи ножами… Никто не стрелял, поскольку никто не видел цели; друг друга хватали за плечи, лишь на ощупь определяя, свой это или враг. Солдаты были в шлемах и мундирах — разбойники их не носили. Среди неописуемой суматохи то и дело сталкивались группы из нескольких человек, лишь для того, чтобы понять, что свои нападают на своих; иногда же двое смертельных врагов, плечом к плечу отражая чьи-то удары, вдруг замечали собственную ошибку и хватали друг друга за горло. Среди тех, кто выжил в этой схватке, никто не мог бы поклясться, что время от времени не атаковал своего.