Гроссмейстерский балл - страница 12
— А как коллектив? Ничего?!
Коллектив! Завод! Отдел! Откуда он знает, как коллектив?! Ничего, наверно. Известно, что коллектив бывает отличный или здоровый. Плохие и больные бывают индивидуумы.
Филипп подошел к серванту. Рюмки и фужеры стояли пыльные и заброшенные. Он взял одну. На ее месте остался ровный круглый след.
— Так вот. С завтрашнего дня я работаю в отделе техконтроля.
— Как интересно.
— Что интересного?
— Все. А тебе не интересно?
Филипп не ответил. Он взял в руки сразу несколько фужеров, поставил их пирамидой и понес к тахте. Это было рискованно и требовало соблюдения тишины…
Появился Новер и пригласил их пить кофе. Кира обрадовалась. Филипп пошел за ней в ванную мыть руки.
Новер вел себя как на дипломатическом приеме. «Кофепитие» сопровождалось изысканной беседой.
— После спектакля я заходил к Елисееву или к Соловьеву. Брал четверть фунта кофе. И какого кофе! «Мечта папуаса». От одного запаха голова кружилась. Тонкость заключалась в помоле…
Кира рассматривала афиши. Они висели в простенках, и вначале их можно было принять за выцветшие обои. На одних афишах изображен усатый мужчина в котелке и женщина в фижмах. На других — тот же мужчина в трико, а женщина в фижмах. Надписи на французском языке. На третьих…
По комнате поплыли глухие звуки часового боя.
— Шесть… Семь… — досчитала Кира и вскочила. — Простите, дядя Новер. У нас билеты в кино.
Феликс Орестович суетливо привстал.
— Не смею задерживать, не смею задерживать, — огорченно бормотал он.
Но, вернувшись в комнату, Кира передумала идти в кино. Филипп ее поддержал.
— Черт с ними, с билетами, — решила Кира. — А если я не приеду на дачу, там все посходят с ума. Ты ведь знаешь мою маму! Мигом отлей в таз полведра воды. Теплой. Я начну мыть пол.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«А снег идет, а снег идет…» — оглушительно констатировал женский голос мощностью в три ватта.
Динамик стоял отдельно от магнитофона. Парень в ядовито-апельсиновой рубахе придерживал одной рукой трясущийся от натуги динамик, а другой перебирал в ящике инструменты. В углу комнаты, возле небольшого аквариума с рыбками, сидели двое мужчин. Они играли в шахматы.
Филипп несколько минут находился в комнате. Однако сумасшедший динамик заглушал все попытки оповестить о себе. Со стороны это было смешно. Как на экране телевизора, когда убирали звук. Отчаявшись, Филипп что было сил хлопнул дверью. Люди, занятые шахматами, в недоумении посмотрели на него. Но объяснить что-либо пока не представлялось возможным.
— К чертям собачьим! — заорал один из игроков, крупноголовый лысеющий мужчина. — Твою фисгармонию надо ремонтировать на площади!
Парень поднял голову. Секунду он непонимающе смотрел на разъяренного мужчину, потом повернул тумблер и усмирил динамик. «И все вокруг чего-то ждет…» — добросовестно дошептывал женский голос.
— Диффузор полетел, — оправдывался парень. — На предельной громкости дребезжит, как старая телега. — Заметив Филиппа, он смолк.
— Скажите, где найти Терновского?
— Людей, которые в обеденный перерыв ищут на заводе шефа, я б лишал прогрессивки. За наивность! — заявил парень и склонился к динамику.
— Подождите. Он сейчас придет, — проговорил второй игрок, человек в черной рубашке с засученными рукавами.
— Шах! — произнес лысеющий мужчина.
— Липовое дело, — ответил второй игрок, окидывая взглядом доску.
— Не быть тебе гроссмейстером, Кудинов, — сказал парень и отодвинул динамик. — Двух гроссмейстерских баллов тебе у нас не вырвать. Садись, — парень кивнул Филиппу.
Филипп сел и огляделся. Вдоль стены на стеллажах стояли осциллографы, звуковые генераторы, вольтметры, амперметры всех типов и десятки других приборов. На небольшом столике серый аппарат с красно-желтой табличкой: «Внимание! Радиоактивность!» Под столиком зеленела решетка выпрямителя. Даже аквариум с рыбками казался причудливым электронным прибором: в воду были опущены лампы, радионаушники, какие-то тросики, проводки.
«Спасибо, снег, тебе…» — оглушительно рванулось из динамика.
Филипп вздрогнул. Парень навалился на динамик, оглянувшись на игроков. В его глазах, серых и круглых, запрыгали развеселые шутихи.