Гроссмейстерский балл - страница 24
— Нет. Не смогу, — ответил Филипп. — К сожалению, нет времени.
— У него пассия! Строга, как боцман. Плюс подозрительна. За каждый прогул она его бьет! — доложил Левка.
— Заткнись! — порекомендовал Филипп.
— Дело не в пассии, — произнес Стас. — Дело в том, что в конструкторском отделе сидят дубы. Вот и приходится моему юному другу тратить драгоценные минуты…
— Идиотизм! — перебил Левка. — Тратить субботу! Я могу тебе дать готовые расчеты. Или ты мне не веришь?
— Я тебе верю, — ответил Филипп. — Именно поэтому мне хочется все пересчитать самому. Вопрос серьезный.
— Слушай, коллега. Одной субботой там не отделаешься. Надо копаться в курсе физики. В разных справочниках. Я потратил несколько дней. Пойми, это — упрямство высшей марки.
Левка замолчал. Он вспомнил, с кем имеет дело. Уговаривать напрасно.
— Ты какими справочниками пользовался? — спросил Филипп.
— Многими. Например, «Таблицами Гамертсфельдера». Повторить сумеешь?!
Повторять не пришлось. К столику протиснулся пьяный мужчина, хозяин сеттера. Пиджак его больше не оттопыривался. Видно, прятать было уже нечего.
— Вот они… Вся банда в сборе. И все эти самые… Стиляги, вот, — проговорил он, упершись животом о стол, и вдруг резко прокричал: — А я рабочий человек, понятно?!
— Топай отсюда, папаша, — посоветовал Стас. — А то вышибалу позову.
— Я тебя сейчас выведу на чистую воду! — Мужчина распалялся. — Рубашку небось одел импортную и думаешь, американцем стал? Да?!
Филипп повернулся к мужчине и крепко взял его за локоть.
— Вы мешаете нам. Неужели непонятно? Я действительно позову милиционера.
Пьяный оглядел Филиппа и неожиданно сник.
— Выходит, что один советский человек мешает другому советскому человеку? Да?! Нет, ты мне ответь, да?
— Выходит, так, — миролюбиво согласился Стас.
— Тогда за что трудимся? — тихо спросил мужчина, оглядывая всю компанию. — За что?.. Девушку сюда привели? Портить?
Филипп и Левка дернули мужчину за руки, пытаясь отвести его от стола. Нина, рассеянно помешивала ложечкой в стакане, не обращая внимания. Стас смеялся, прихлопывая в такт ладонью по столу и с детским любопытством глядя на мужчину.
— Смеешься? Да?! — допытывался мужчина, отдирая от своих рук пальцы Филиппа и Левки. — Смеется себе… А когда проходил возле моего столика, толкнул меня и еще вдобавок послал. Хочешь скажу, куда он меня послал, а?.. Хочешь?! Вот скажу девушке, чтоб тебе стыдно было!
Нина перестала помешивать ложечкой, Филипп глянул на нее. Глупое положение. Ведь, чего доброго, этот дурак и вправду ляпнет.
— Пусть послушает! Может, этому американцу стыдно станет! — кричал мужчина. — Знаешь, куда он меня послал твой приятель?
Нина улыбнулась.
— А вы не ходите. Куда бы он вас ни послал. Просто возьмите и не ходите.
Мужчина оторопело посмотрел на улыбающуюся Нину, на хохотавших ребят и отошел. Сам. Без посторонней помощи.
Вход с парадной. Четвертый этаж. Первая дверь направо. Филипп позвонил.
Открыла Кира. Она была в брюках и кофточке. В руке держала коробку спичек.
— У тебя нюх, — проговорила она. — Пошли на кухню. Наконец-то они расходятся. Надоело!
Филипп ничего не понял. Он прошел за Кирой в кухню. Посредине кухни на веревках висели листы кальки с какими-то чертежами. Из комнаты доносились незнакомые голоса.
— Ах, да! Ты ведь ничего не знаешь, — проговорила Кира, подвигая Филиппу банку консервированных голубцов и жестом предлагая ее открыть. — С сегодняшнего дня у нас в квартире филиал НИИ. В папином отделе аварийный ремонт. Вот они и работают у нас. Жаль, мама на даче…
Отец Киры, Сергей Петрович Рязанов, инженер-строитель, заведующий отделом научного института, полноватый седой мужчина с серьезными светлыми глазами и тонкими, женскими руками, слегка побаивался своей супруги. Филипп, посвященный Кирой в семейные тайны, с первого знакомства симпатизировал ему.
…Банка не поддавалась. Нож был сточен и никак не хотел проткнуть жестянку. Чем бы стукнуть? Ага!. Утюгом. Удар! Жестянка лопнула и выплеснула рыжий соус. Прямо Кире на кофту.
— Медведь! Ну какой ты медведь! Теперь не отмоешь. И зачем я тебя попросила?!
— И не просила бы, — без энтузиазма огрызнулся Филипп. Он намочил полотенце водой.