Гроссмейстерский балл - страница 48
— Как же тебя рекомендовать в партию, если ты покрываешь неблаговидные поступки?
— Да ладно, — произнес Лузгин. — Какая-нибудь чепуха. Девицу не поделили…
Терновский его понял. Он равнодушно зевнул и проговорил:
— Хорошо, иди. Сами разберетесь.
Маркелов встал и сунул под мышку альбом.
— Во-первых, не вы меня вызывали, товарищ Терновский. Я уйду, когда решу все вопросы… Во-вторых, очень жаль, что в вашем отделе творятся безобразия и вы ничего не знаете.
Терновский изумленно посмотрел на Маркелова: «А ты, брат, птица… Хочешь, чтобы все выглядело официально, а не как обычное наушничанье. Что ж, ты осторожный парень».
Маркелов повернулся к Лузгину:
— Скажите, Анатолий Николаевич… Очень кстати, что вы здесь… Ваш отдел спустил технологические расчеты на генераторные блоки?
— Ты что?! — ответил Лузгин, с любопытством глядя на Маркелова. — Числу к пятнадцатому. Не раньше.
— Интересно… Тогда на каком основании ОТК закрывает наряды на готовые изделия, когда даже нет отливных корпусов этих блоков?
Маркелов вытащил из кармана аккуратно сложенные наряды и протянул Терновскому. Наряды на сборку и наладку генераторных блоков… Сто пятьдесят рублей. Фамилия — Рябчиков. Представитель ОТК…
— Чья это подпись?
— Круглого.
— Я оставлю их у себя.
— Нет-нет. Я принес только показать.
— Перепиши номера, а наряды отдай, — посоветовал Лузгин. — Пусть он их положит на место. Как лежали.
— Вы… за кого меня принимаете?!
— Ну, хватит! — прикрикнул Терновский. — Иди, иди…
— Отдайте наряды! Это нечестно!
— Убирайся! — Терновский привстал. — Здесь не детский сад! Наряды будут у меня, пока не разберусь… Ну!
Маркелов выскочил из кабинета.
— Далеко пойдет… Не дай бог иметь такого в отделе, — произнес Лузгин. — А кто этот Круглый?
— Тот самый, что поднял шум вокруг ПОА. Настырный малый. Ничего, обломаем…
— Ты, Виктор, тоже хорош… Не мог прикрутить хвост сопляку. Квартальной премии из-за него лишились.
— Я тут ни при чем… Его директор поддерживает. Это он Круглого прислал в отдел.
Лузгин встал и принялся ходить по кабинету. У банки с рыбами он остановился и слегка побарабанил по стеклу.
— Что ж это директор разных проходимцев на такую должность принимает? Разреши-ка, я перепишу номера нарядов…
Лузгин аккуратно сложил листочек, спрятал в портмоне и вышел.
Терновский заглянул в лабораторию. Никого. Только уборщица передвигала стулья. Короткий день, суббота…
Когда долго ждешь и это свершается — будто не было никаких ожиданий. Странная человеческая натура. Филиппу казалось, что Нина никуда и не уезжала… Таллин? Где этот Таллин? Разве есть на свете Таллин? Теперь ничего нет, кроме арки Главного штаба и улицы Герцена… Теперь на свете ничего нет, кроме Невского проспекта… Кроме улицы Бродского…
Так они шли, и Филипп не замечал пройденного. Оно исчезло! Филипп жил настоящим.
А теперь на свете ничего нет, кроме зала Филармонии и двух кресел — номер 84 и номер 85… Это любимые места Нины. На заводе билетный кассир всегда оставлял их ей. Отсюда можно видеть лицо дирижера. Вы когда-нибудь видели лицо дирижера, когда оно живет музыкой? Нет? Тогда возьмите билеты на хоры, именно на эти места…
— Знаешь, кто сидит рядом с нами? — проговорила Нина, когда они прошли последнюю колонку. — Левка Гликман! Билеты принесли к нам в отдел.
Филипп не успел отреагировать.
— И вы тут?!
На лице Левки было неподдельное изумление. Актер!
Возле Левки стоял Стас. Этого Филипп не ожидал. Он знал натуру Стаса, у которого был иммунитет против музеев и филармоний.
— Не пропадать же билету. Пришлось выручать Левку, — небрежно проговорил Стас, оправдывая свое появление на хорах.
— Ну?! — удивилась Нина. — Я думала, что ты любитель. Помнишь, ты мне рассказывал о Бостонском симфоническом оркестре…
— Врал для вдохновения! — отрезал Стас.
Внизу, на сцене, музыканты настраивали инструменты. Люди рассматривали зал, оглядывались, разговаривали, передавали друг другу программки. Но вот полным светом вспыхнули все восемь люстр — они напоминали перевернутые новогодние елки, — и к пульту сквозь ряды музыкантов уверенно прошел очень высокий и худой человек. Сверху зал казался озером, на которое обрушился дождь — мелькающие в аплодисментах ладони напоминали фонтанчики от падающих капель….