Гроссмейстерский балл - страница 9
— Говорил тебе, что нечего болтаться в Сестрорецке, — сорвался Левка и замолчал. — Понимаешь, старик, я, конечно, пока слабак в производстве. Но мне кажется, что ОТК не фонтан. Для творческого человека…
Женя присвистнул и с притворным изумлением уставился на Левку. Тот демонстративно не замечал Женькиного взгляда.
— Однако я слыхал, что директор — человек слова. Если он тебе обещал место конструктора — выполнит.
— Жди, когда уйдут на пенсию, — проговорил Филипп.
— Не дождешься, — сказал Женя. — Не знаю, кто второй, но Костина ждать придется долго. Вчера сам видел, он за обедом литр пива выдул. Самостоятельно.
— Это ничего не значит, — вмешался Левка. — Возраст есть возраст.
Перескакивая через ступеньки, на этаж взбежал главный конструктор. Остановился на площадке и обратился к Жене:
— Евгений Степанович, вы спустили в цех чертежи ко второй сборке?
— Только что отнес, Александр Михайлович.
— Наконец-то. Они ничего не сказали?
Маленькие блестящие глаза конструктора строго смотрели на Женю. Тот смутился и ответил невнятно:
— Заделали двадцать деталей.
— Видите?! Значит, двадцать бракованных деталей. Из-за того, что вы позавчера не откорректировали чертежи. Зайдите ко мне.
Главный конструктор вошел в отдел.
— Видел пижона? — проговорил Женя.
— А он прав, — сказал Левка. — Ты еще вчера мог…
— Заткнись! — оборвал Женя и обратился к Филиппу: — Сколько тебе предложил директор?..
— Сто десять.
— А мне сейчас будет головомойка за девяносто восемь, — сказал Женя. — Рви, Филя! Не завод, а дыра…
На площадку поднялся парень в комбинезоне. Рябчиков. Он протянул Маркелову несколько тетрадных листков с эскизами.
— Порядочек… Пустяковая работенка. Только чтобы все было в ажуре. Фирма издержек не терпит. Сам понимаешь! А за остальное не бойся. Не обидим. И не тяни — через несколько дней все должно быть готово. Хотя бы в кальке.
Женя кивнул и сунул листочки в карман. Рябчиков ушел.
— Зачем ты ввязываешься в эту аферу? — спросил Левка. — Этот тип уже приставал ко мне. Я отказался.
— Ну и напрасно. — Женя повернулся к Филиппу. — Рябчиков разнюхал, что в какой-то инвалидной артели решили выпускать пластмассовые выключатели. Плоские, модерн. Только у них нет пресс-формы. Почему же не помочь несчастным инвалидам?!
— Не бесплатно, — вставил Левка.
— Послушай, пионер. У тебя папа профессор?! А мне самому надо подрабатывать на пиво—воды.
В дверях появилась блондинка, та, что проводила Филиппа в бюро.
— Маркелов, тебя ведь ждет шеф!
Женя ушел.
Левка наклонился к Филиппу:
— Ну как?
— Ничего.
— Ниночка. Окончила индустриальный институт.
— Смотри, Левка.
Левка замахал руками.
— Что ты?! Со старым — конец! Я солидный человек. «Наживаю политический капитал…»
Ключ висел на гвозде за зеркалом. Рядом еще один. На третьем гвозде ключа не было. «Новер дома, а Жизневых нет», — подумал Филипп и снял с гвоздя ключ от своей комнаты.
Оттащив в сторону велосипед, Филипп всадил ключ в скважину. Велосипед должен был висеть на стене. Для этого надо вновь вбить крюк. Он выпал на прошлой неделе. Если бы мама была дома, ему бы влетело. Мама отдыхает в Латвии, в деревне с ласковым названием Покулянка. Скоро должна вернуться.
Скрипнула дверь соседней комнаты, в щель просунулась сухонькая голова.
— Я опять чуть не споткнулся о ваш велосипед. С молоком.
— «Чуть» не считается.
Сегодня Новер его раздражал. Ему так хотелось, чтобы дома никого не было.
— Вам звонила дама. Если уберете велосипед, я расскажу, что она вам передавала.
— Можете не рассказывать.
Новер огорченно вздохнул.
Филипп распахнул дверь и приподнял велосипед на дыбы, задев эмалированный таз. Таз с грохотом упал на пол.
— Какое счастье, — проговорил Новер. — Я чувствовал, что не надо выходить из комнаты.
Пнув ногой таз, Филипп опустил велосипед, вкатил его в комнату и бросил на тахту. Видела бы Александра Федоровна! Верный сердечный припадок. Она не терпела таких дикостей в сыне. Велосипед на тахте! Впрочем, он колоритно дополнял общий «ансамбль»: давно незастилавшуюся кровать, бутылки в углу, помидоры, папиросные окурки, гвозди и журналы, разбросанные на столе и на полу.