Гроза - страница 9
В несокрушающих морозах
И в сокрушающей мечте.
Как те, что по дороге ржавой,
В крови, во вшах, в тоске утрат,
Вели к оскаленной Варшаве
Полки, одетые в ветра.
Прости ж мне фрондерства замашку,
И все, что спутал я, прости!
Ведь все равно дороги наши
Пустым словам не развести.
Так пусть же в горечь и в награду
Потомки скажут про меня:
«Он жил. Он думал. Часто падал.
Но веку он не изменял».
23 октября 1937
СОСТАВ
Он нарастал неясным гудом,
Почти догадкой. И томил
Тревожным ожиданьем чуда
И скорой гибели светил.
Он рос. И в ярости и в грохоте
Врезалася в версту верста,
Когда гудка протяжным ногтем
Он перестук перелистал.
И на мгновенье тишиною,
Как зной, сквозною пронизав
Простор, он силою иною
Ударил в уши и глаза
И грянул. Громом и лавиной
Он рушил сердце, как дубы
Гроза, грозя в глаза, что дина —
Митом!
Рванет.
И время на дыбы.
В поля, в расхристанную осень
Войдя, как в темень искрой ток,
Он стал на миг земною осью,
Овеществленной быстротой.
Но, громом рельсы полосуя,
Он нес с собой тоску и жизнь.
Он был, как жизнь, неописуем
И, как тоска, непостижим.
Еще удар. И по пылище,
По грязи, в ночь, в тоску — далек.
И, как на горьком пепелище,
Мелькает красный уголек.
………………………………………….
(А если к горлу — смерти сила,
Стихи и дни перелистав,
Я вспомню лучшее, что было,—
Сквозь ночь бушующий состав.)
1937
БРИГАНТИНА
Песня
Надоело говорить, и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас.
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьем за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза —
В флибустьерском, в дальнем море
Бригантина подымает паруса.
Вьется по ветру веселый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.
Надоело говорить, и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
1937
ХОЛОДИНА
Песня
Холодина синяя на дворе,
Даже окна в инее в январе,
Даже снег иначе стал
заметать.
Нам бы надо начисто поболтать.
Тут и так накурено.
— Не кури!
Что пришел нахмуренный?
— Не кори.
Никакой кручины тут не сыскать,
Просто беспричинная тоска.
Просто стали скучными
вечера,
Просто было прежнее
Лишь вчера.
Грусть прогнать пора мою,
Вышел срок,
Посмотри — за рамою
вечерок.
Детвора с салазками
Занялась.
Ты чего неласково
приняла?
Что пришел непрошеный,
Не кори!
— Ничего, хороший мой,
Закури.
1937
«Мы сами не заметили, как сразу…»
Мы сами не заметили, как сразу
Сукном армейским начинался год,
Как на лету обугливалась фраза
И черствая романтика работ.
Когда кончается твое искусство,
Романтики падучая звезда,
По всем канонам письменно и устно
Тебе тоскою принято воздать.
Еще и строчки пахнут сукровицей,
Еще и вдохновляться нам дано.
Еще ночами нам, как прежде, снится
До осязанья явное Оно.
О пафос дней, не ведавших причалов,
Когда, еще не выдумав судьбы,
Мы сами, не распутавшись в началах,
Вершили скоротечные суды!
1937
«Треть пути за кормой…»
Треть пути за кормой,
и борта поседели от пены.
Словно море, бескрайна
густого настоя вода.
В ноябре уходил,
как Парис в старину за Еленой,
через год я нашел,
чтоб теперь потерять навсегда…
Ты стоишь побледневшая,
моя золотая Елена,
через несколько лет
ты, как чайка, растаешь вдали…
Я,
твой атом ничтожный,
тебя принимаю, вселенная,
от последней звезды
до условностей грешной земли.
Ничего, что потеряно
(я находил,
значит, стоит
уставать и грести,
и опять уставать и грести)…
За любовь настоящую,
за тоску голубого настоя,
если хочешь еще,
если можешь еще,
то прости!
Подымай паруса!
Берега затянуло печалью…
Отлетает заря, замирая, как голоса.
Подымай паруса!
Тишина пролетает, как чайка…
Светит имя твое
на разодранных парусах!..
14-15 декабря 1937
«За десять миллионов лет пути…»
За десять миллионов лет пути