Грозные годы - страница 7

— Гарольд Турнер, — подсказал тот.

— Мое почтение! — Генерал Амброзио протянул ему руку.

— Добро пожаловать, господин генерал!

По узкой дорожке, усыпанной гравием, они пошли к дому.

— А вот Уго Кавальеро запаздывает! — заметил фельдмаршал Лист.

— По моим сведениям, сюда должен был приехать не он, а генерал Маротти! — удивился Амброзио.

— Во всяком случае, должен прибыть кто-то из 9-й армии... или из генерального штаба...

— О боже! — вырвалось у Амброзио.

— Что такое?! — уставившись на него, спросил Лист.

— Я забыл сообщить вам... Только что в самолете я получил радиограмму из Тираны о том, что генерал Маротти не смог сегодня вылететь из-за погодных условий... Что поделаешь — стихия! — разведя руками, пояснил он.

— Когда вылетал я, погода тоже была далеко не идеальной!.. — съязвил фельдмаршал и взглянул на Турнера, который внимательно слушал их. И фельдмаршалу вдруг показалось, что и этот генерал, может быть, относится к числу тех, кто готов обвинить в чем-то других, чтобы показать себя в выгодном свете. Обращаясь вновь к Амброзио, он сказал, повышая голос:

— Никто меня не принудит выполнять этот сизифов труд... Если я втащу камень на вершину горы, то он там и останется...

— Генерал Маротти определенно не смог вылететь, — повторил Амброзио.

— Ничто не должно было ему помешать! — сердито передернувшись, возразил Лист.

— Я говорю совершенно искренне, — с улыбкой произнес Амброзио. — Древние римляне утверждали, что искренность в жизни — достоинство, а в политике — недостаток... Надеюсь, вам моя искренность придется по душе, — добавил он, коснувшись локтя фельдмаршала.

— Да-да, — рассеянно подтвердил Лист.

— Насколько мне известно, господин фельдмаршал, генерал Маротти весьма предан фюреру...

Они остановились под фонарем, слабо освещавшим вход в здание, над которым развевался нацистский флаг. Лист недоверчиво посмотрел на собеседника, едва удерживаясь от того, чтобы не высказать всего, что он думает о командующем 9-й армией и начальнике итальянского генерального штаба, а может, и о самом Амброзио. На его мрачном лице застыло холодное, презрительное выражение, тогда как на губах итальянца то и дело мелькала лукавая улыбка. Тут Лист подумал, что вместо взаимной подозрительности их должны объединять общая любовь и ненависть, чего, как он был уверен, никогда не будет, и им овладела новая мысль — о собственном шатком положении, обусловленном недавними потрясениями в вермахте, арестами, разжалованиями и отставками его лучших друзей — фельдмаршалов и генерал-полковников. Мысль эта вызвала в нем какое-то брезгливо-неприятное чувство. Ничего не сказав, он махнул рукой и ускорил шаг.

— В данной ситуации, господин фельдмаршал, да и в будущем итальянские вооруженные силы без тесного сотрудничества с третьим рейхом были бы все равно что растение без воды, — нарушил молчание Амброзио, доводя таким образом до сведения своих немецких коллег, что он отчасти понял озабоченность и сомнения как фельдмаршала Листа, так и генерала Турнера. Турнер в знак одобрения слегка кивнул.

Как будто придя к какому-то решению, фельдмаршал улыбнулся. Временами этот рыжеволосый курчавый итальянец казался Листу по-детски наивным, готовым согласиться на любое предложение или компромисс.

В конце аэродрома одна за другой взлетели три ракеты, рассыпав вокруг снопы сверкающих искр и осветив на какое-то мгновение фигуры часовых по краям аэродрома. Небо было чистое, усеянное множеством мерцающих звезд. Иногда какая-нибудь из них отрывалась и стремительно падала, оставляя на небосводе короткий светлый след, который исчезал через мгновение. Там, в космосе, как и на земле, отдельные взлеты и падения значили ничтожно мало и ничего не могли изменить.

— Я надеялся застать здесь генерала Пауля Бадера, — продолжал Амброзио.

— Генерал Бадер вернется только завтра, — пояснил Гарольд Турнер. — Он срочно вызван в Берлин.

Они вошли в старое трехэтажное здание и вскоре оказались в просторном помещении, посередине которого стоял длинный стол. На нем лежала большая географическая карта Югославии с приколотыми к ней красными треугольными флажками. Особенно много флажков было в районе между Плевлей, Нова-Варошем и Рудо.