Грозный царь московитов: Артист на престоле - страница 11

После приведенных выше строк кажется одновременно и абсолютно верным, и невероятно лукавым замечание князя Андрея Курбского о характере великого князя и о его поведении в годы, когда господство знати пошатнулось: "…юный, воспитанный без отца в скверных страстях и самоволии, крайне жестокий, напившийся уже всякой крови — не только животных, но и людей". А кто воспитывал его так? Все та же служилая аристократия, страстно мечтавшая поменьше служить и побольше править. Иными словами, та знатная среда, откуда вышел и сам Андрей Курбский — плоть от плоти ее, голос ее, одушевленная правда ее. Нехорош, с его точки зрения, державный младенец — что ж, можно понять: откуда взяться в таких обстоятельствах доброму воспитанию! Но хороши ли оказались люди, корыстной толпой окружившие трон великого князя Московского в пору его детства, — те люди, коих так любил и нахваливал Курбский?

Воспитывали-то именно они.

В 1539 и 1542 годах служилая знать московская совершила страшные злодеяния: насильно свела с митрополичьего престола сначала святителя Даниила, а потом и святителя Иоасафа. В будущем князь Курбский станет бичевать государя Ивана Васильевича бестрепетно и грозно: дескать, как мог православный царь стать виновником смерти митрополита Филиппа и других архиереев?! Назовет его "зверем-кровопийцей", сравнит с Иродом и "лютым драконом, губителем рода человеческого". А у государя были добрые учителя в этой мерзости: цвет русской аристократии, князья Шуйские, в интересах придворной борьбы унизившие двух русских митрополитов. Притом обстоятельства, сопровождавшие сведение святителей с кафедры и отправку в почетную ссылку, весьма некрасивы. Так, о событиях, связанных с оставлением митрополичьего престола владыкой Иоасафом, человеком кротким и добрым, летопись рассказывает следующее: "…митрополиту Иоасафу начаша безчестие чинити и срамоту великую. Иоасаф митрополит, не мога терпети, соиде с своего двора на Троецкое подворье. И бояре послаша детей боярских городовых на Троецкое подворье с неподобными речми. И с великим срамом поношаста его и мало его не убиша, и едва у них умоли игумен Троецкой Алексей Сергием чюдотворцем от убиения". Когда святитель Иоасаф пытался найти убежище у великого князя, "бояре пришли за ним ко государю в комнату шумом". Таким образом, мальчик стал невольным свидетелем мятежных действий знати.

О митрополите Данииле источники сообщают, что он будто бы отличался сребролюбием, чревоугодием, был честолюбив и жестокосерд. Не все в этом списке заслуживает доверия, но дело не в отдельных фактах, более или менее сомнительных, дело в нарушении очень важного принципа. Каким бы ни был грешником митрополит Даниил, блистательный книжник, богослов, неутомимый борец с ересями, — он прежде всего сосуд Святого Духа, учитель и владыка. Автору этих строк представляется низостью входить в подробности личной жизни своего же, русского архиерея. Кто такие были Шуйские, судившие Даниила и лишившие его митрополичьей кафедры? Говоря языком современного традиционализма, обнаглевшая кшатра. Им бы полы святительских одежд целовать, а они на духовного владыку Руси смеют поднять руку! Для государя-мальчика это был прескверный урок на всю жизнь. Если властолюбивые интриганы у подножия престола позволяют себе играть архиереями, как тряпичными куклами, правителю, выходит, и вспоминать не стоит о церемониях! Гибель митрополита Филиппа, умерщвленного одним из вождей опричнины, Малютой Скуратовым, уходит корнями в день унижения владыки Даниила.

Князь Курбский пишет о крови, которой "напился" Иван Васильевич еще в детстве. Да, если не со вкусом крови, то, во всяком случае, с ее запахом юному государю пришлось познакомиться очень рано. Мать и думные люди понемногу приучали его к участию в государственных делах: мальчик присутствовал на приемах иностранных дипломатов, участвовал в церковных торжествах и церемониях. Однако до первой половины или даже середины 40-х годов XVI столетия он вряд ли что-то значил в делах правления. Правили то Елена Глинская, то Шуйские, то, недолгое время, Вельские с группой сторонников. Государю просто не хватало годочков для участия в серьезных играх державства.