Грозный царь московитов: Артист на престоле - страница 15

Как видно, в ту пору естественный артистизм натуры монарха нашел удачные обстоятельства для реализации.

Царь правил играя. И его игра была хороша. Те, кто духовно окормлял Ивана Васильевича, давали простор лучшему, что содержалось в его личности.

Укрепиться в роли главы страны заставил царя страшный московский бунт 1547 года. Двенадцатого, 20 и 21 апреля в Москве вспыхивали большие пожары. Последний из них приобрел катастрофический масштаб: рвались пороховые погреба, пылали церкви, падали колокола, были объяты пламенем Пушечный двор, Оружейная палата, Постельная палата, Казенный двор, царская конюшня и добрая половина города. Митрополита Макария попытались спустить из крепостного тайника на веревках к Москва-реке. Но вожжи оборвались, и митрополит, ударившись оземь, чуть не отдал богу душу. В огне погибло 1700 москвичей. Царь, к счастью, пребывал под городом в селе Воробьеве и не пострадал. Это бедствие, не случавшееся в Москве ни разу на памяти современников, воспринято было как Божья кара за грехи и, в частности, за "беззаконие". По всей видимости, партия Шуйских попыталась использовать последний шанс на восстановление своего политического лидерства и спровоцировала посадских людей на страшный, бессмысленный, разрушительный мятеж. Этот бунт острием своим был направлен на группировку, поддерживавшую царя, в частности Глинских, которых вовремя пущенные слухи обвиняли в колдовстве и бесчинствах.

Летопись рассказывает о мятеже лапидарно, без особого красноречия: "Черные люди града Москвы от великие скорби пожарные восколебашася, яко юроди, и пришедше в град и на площади убиша камением царева великого князя болярина кнзя Юрья Василиевича Глинскаго и детей боярских многих побиша, и живот княжей розграбиша, рекуще безумием своим, яко "вашим зажиганием дворы наши и животы погореша".

Царь… повелел тех людей имати и казнити; они же мнози разбегошася по иным градом". Иван Васильевич пережил смертный ужас: к нему в Воробьево явилась взбунтовавшаяся чернь и потребовала выдать главную колдунью княгиню Анну Глинскую и ее сына князя Михаила Васильевича Глинского, оставшегося главой рода. Недалеко было до того, что руки мятежников потянутся и к государеву горлу… Впоследствии царь станет с ужасом вспоминать события 1547 года: "…вниде страх в душу мою и трепет в кости моя, и смирися дух мой, и умилися, и познах свои согрешения". Иван Васильевич получил представление о том, как страшна бывает народная стихия, как дорого может обойтись любой неверный ход монарха.

Страна в ту пору управлялась сложно и пестро. Каждая область имела собственные административные и правовые обычаи. "Церковная область", рассыпанная по всей державе, управлялась по особым законам и правилам. Служилая знать получала в "кормление" доходы от административной деятельности на местах, занимая должности по очереди, на сравнительно короткий срок, чаще всего на год. Следовательно, эти доходы распределялись неравномерно — в зависимости от силы и слабости аристократических партий, способных реже или чаще продвинуть на кормление своих ставленников. При этом люди, получавшие должности как разновидность жалованья, отличались большими или меньшими способностями к работе, которую им вменялось в обязанности выполнять. Помимо того, государственное устройство России было отмечено многочисленными следами политической раздробленности, то есть суверенного положения разных земель, позднее вошедших в состав Московского царства. Военно-служилый класс отлично помнил прежние времена и ностальгировал по самовластию и независимости удельной старины. Центральное управление не успевало за все нарастающим валом задач, которые возникали на колоссальной территории, — ведь размеры страны увеличились в несколько раз по сравнению с началом правления Ивана III! Не существовало даже единого для всей России пантеона святых…

Административной структуре, правовой сфере и церковному устройству требовались реформы. В 30-х — первой половине 40-х годов преобразованиям уделялось мало внимания: борьба за власть пожирала творческие силы политической элиты. В активе того периода — лишь денежная реформа Елены Глинской. Однако ко второй половине 40-х проблем накопилось слишком много.