Группа «Михал» радирует - страница 8

стр.

Последующие дни совершенствования в самостоятельных полетах, исполненные незабываемых впечатлений, удачных и неудачных посадок, стартов, более или менее правильно выполненных бочек, полетов с выключенным двигателем, мчались незаметно.

Большое удовольствие и радость доставил нам первый самостоятельный перелет на чужой аэродром. Здесь проверялась способность ориентироваться, читать карту и находить правильные решения в непредвиденных ситуациях.

Нам определен был маршрут до Плоцка и обратно. Трасса хотя и легкая, но возможность сбиться с направления по невнимательности или из-за недостатка опыта отнюдь не исключалась. Выпускали нас через значительные промежутки времени так, чтобы один не видел другого, и полет действительно явился проверкой навигационных навыков. К счастью, погода в тот день выдалась чудная. Отчетливо видимый Кампиновский лес, Висла, Червинек и Вышогруд облегчали ориентировку. Не нужна была даже карта. Красив был сверху Плоцк с характерным силуэтом собора, прилепившийся на высоком берегу Вислы. Издалека виднелась изумрудная зелень громадного поля аэродрома — цель нашего первого самостоятельного перелета. Единственной неожиданностью явился глубокий ров на краю летного поля, но, к счастью, никто не приземлился ближе намеченной точки, и после подписания документов — свидетельств о выполнении задания — все мы благополучно вылетели обратно.

Обучение шло все интенсивнее. Несмотря на беспрерывные полеты, увеличивалось и число аудиторных часов. Вскоре начался курс обучения вождению мотоциклов, грузовых и легковых автомобилей. Сроки учебы сокращались с таким расчетом, чтобы к сентябрю завершить всю программу обучения и разослать нас по авиационным частям.

ДОРОГИ ВОЙНЫ

Занятые учебой, глядя с присущим юности оптимизмом на политические события в Европе, мы не замечали черных туч, собиравшихся над нашей страной. Непрерывное наращивание темпов вооружения западным соседом после прихода к власти Гитлера свидетельствовало о неизбежности конфликта. Однако официальная пропаганда стремилась приуменьшить назревающую опасность. В течение долгого времени формировалось мнение, что достаточно нашему народу сплотиться вокруг Верховного вождя[3], как Гитлер испугается и не нападет на Польшу.

Первым ушатом холодной воды на горячие головы юных подхоронжих, уповавших на авиацию, явились притязания Германии на Гданьск и экстерриториальность автострады через Поможе. Аннексия Чехословакии и захват наших границ в клещи с юга поначалу лишь у немногих стали вызывать тревогу и озабоченность. Определенную роль при этом сыграли предпринятые Беком в Лондоне шаги относительно военной помощи нам в случае немецко-польского конфликта. Декларация Чемберлена, сулящая британскую помощь оказавшейся в изоляции Польше, рекламировалась как великое достижение внешней политики правительства и порождала в нашей среде чувство уверенности и способности противостоять вооруженному нападению гитлеровской Германии. Еще более утешала нас доброжелательная позиция Франции.

Поэтому разрыв Гитлером в апреле 1938 года польско-немецкого пакта о ненападении представлялся нам не более как дешевым фарсом, которому никто не придавал сколько-нибудь серьезного значения.

Изменение ориентации правительства и его твердая позиция в отношении гитлеровских территориальных притязаний, выраженные в словах Бека: «Польша не даст столкнуть себя с берегов Балтийского моря» и «Мы в Польше не приемлем понятия — мир любой ценой», — вызвали повсеместный энтузиазм, в том числе и в среде военной молодежи. Угодничество и политика уступок представлялись нам политическим и национальным самоубийством.

Мы все чаще стали обсуждать проблемы нашей обороноспособности. Большинство из нас, как и прежде, полагало, что наша промышленность развивается исключительно гармонично, а Центральный промышленный округ позволит оснастить нашу армию самым современным оружием. Правда, скептики, находившие время читать специальную экономическую и военную литературу, утверждали, что мы не можем соперничать с немцами, с их огромным военным опытом, дисциплиной и уже развитой до колоссальных масштабов военной промышленностью. Они доказывали, что в области военной техники мы безнадежно отстали вследствие недооценки покойным маршалом Пилсудским ее значения в будущей войне. Все знали, что он «не любил» авиацию, считал ее неспособной к каким-либо действиям на фронте, игнорировал значение танковых войск как непригодных, по его мнению, для использования на пересеченной местности, особенно в условиях нашего бездорожья. Зато чрезмерной симпатией у него пользовались пехота и кавалерия, призванные якобы самостоятельно решать судьбы войны. Единственным выходом из создавшегося положения наши скептики считали ориентацию на союз с промышленно развитыми Англией и Францией, гарантированные поставки ими для нас современного оружия и техники. О союзе с Советской страной в то время мало кто из нас думал.