Группа сопровождения - страница 13

«…Блестящее будущее, – думал Уфимцев, – Как мелок и пошл мир этих девчонок, если они раздевание под музыку на подмостках стрип-бара считают „блестящим“. Что же касается этого павиана… – он покосился на „члена зрительского жюри“, вновь наполнившего бокал и с удовлетворением созерцавшего прелести начинающих стриптизерок, – Этот хмырь прекрасно все понимает, но что ему? Две недели плавания на теплоходе на полную халяву в обмен на несколько хвалебных статей в столичной прессе в обществе красивых телок, которые не откажутся дать за несколько благожелательных строчек о них в газетной статье… Это тебе не в обществе старой сварливой супруги сидеть. Если бы он верил в Бога, то это можно было бы сравнить с продажей душ дьяволу. Как же иначе можно назвать потворство в продаже стрип-бизнесу этих дур? Впрочем, он это сделал гораздо раньше, а сейчас только верно и преданно служит».

Игорь вспомнил размазанное по асфальту тело бывшей студентки филологического факультета МГУ, в последнее время – сошедшей с круга артистки стиптиз-бара Светы, мечтавшей о красивой жизни, муже – иностранце и собственном «Вольво». Она так и не смогла научиться относиться к своему телу «профессионально» и каждый свой выход подстегивала сначала коньяком, потом кокаином. Все закончилось падением с двенадцатого этажа студенческой общаги. Она упала спиной на канализационный люк, и тело ее с широко раскинутыми ногами было вызывающе выгнуто в пояснице, словно этим жестом Света хотела показать своим клиентам, во что она их ставила.

Сидевшая за спиной Уфимцева женщина – гид услышала окончание разговора и, видимо, решила расставить все точки над «и».

– Девушки-стриптизеши не принимают участие в конкурсе красоты, – произнесла она, нагнувшись к уху Игоря, – Мы не идем на смешение стилей. Красота, в общепринятом понимании, должна быть чистой. Женщина, обнажающаяся перед аудиторией, достойна уважения как профессионалка, но не более… Наша фирма уважает традиции, и мы не позволим внести в них дурной тон.

Игорь кивнул и ответил, полуобернувшись назад:

– Все, что мы увидели – это все, что вы хотели нам показать?

– Конечно, нет, – улыбнулась жена директора, – Если вам наскучило, можете спуститься в бар. Там как раз находится мой муж. Он вам все расскажет. А потом я вас познакомлю с конкурсантками.

… – Очень жаль, что ваши люди еще недостаточно продвинуты в понимании женской красоты, – говорила гид Игорю, когда они неторопливо спускались по внешнему трапу теплохода на первую палубу, – Поменять блестящее шоу на огородные грядки…

Уфимцев покосился на блики цветомузыки, мерцавшие в такт мелодии, доносившейся из дискозала на второй палубе, мимо которого они в этот момент проходили. За белой кисеей тюля Игорь сумел разглядеть всего лишь несколько пар, одиноко танцующих в центре зала.

– А где остальные? – спросил он.

Гид кинула быстрый взгляд в сторону зала, поняла, о чем хотел спросить Уфимцев, ответила:

– Для дискотеки еще рано. Большинство пассажиров сейчас находятся в баре… Кстати, как раз туда мы сейчас и направляемся.

«Оригинально. Теплоход в роли вербовочного пункта «белого мяса». – подумал Игорь, спускаясь дальше за своей проводницей, – Вроде так называют бандиты женщин, зарабатывающих своим телом? Впрочем, это относится к проституткам. А стриптиз – не проституция?

Черт, как запутан и сложен мир: за красивой и многозначительной оболочкой женщины скрывается нечто совершенно противоположное. Это «нечто» открывается тогда, когда она на подмостках сбрасывает платье. Исчезает тайна и остается желание, грубое материальное желание обладать. Твое – обладать ей, ее – владеть блестящим миром. А что потом? Наступает утро. Горький похмельный вкус во рту. Тело случайной женщины в солнечных лучах лишено всего, что ты приписывал ему вчера. И тогда у тебя возникает другое желание – желание быстрей расстаться с саморазоблачившимся идеалом.

Странно, почему женщины тоже ходят на стриптиз? Ведь именно они первыми должны понять, что это разоблачение разоблачает их всех, срывает покровы с того, во что они учились искусно драпироваться с детства. Впрочем, есть «дочери Евы», которые выступают за запрещение стрипа. Моралистки. Но их не слушают более блестящие сестры, потому что вопли о запрещении – всего лишь вопли о слабости тех, кто боится своего тела, кто боится раздеваться при свете даже перед своим единственным мужчиной.