Групповая динамика - страница 5

стр.

В этом изложении по одной причине, которая как я надеюсь станет позднее понятна для читателя, на передний план выдвигаю мои собственные реакции во время группового сеанса. С полным правом мне могут возразить, что истолкования, наиболее сильные основания для которых отыскиваются не в наблюдающихся в группе фактах, а в субъективных реакциях психоаналитика, с большей вероятностью могут быть объяснены психопатологией самого аналитика, чем динамикой группы. Это вполне справедливый упрёк, и ответ на него может быть дан только спустя многих лет тщательной работы, на которую один аналитик просто не способен; поэтому я и хочу сдвинуть в сторону эту проблему и перейти к тезису, который я буду защищать в следующих частях этой статьи.

А этот тезис говорит, что при групповом лечении многие истолкования, при чём среди них и самые важные, должны будут даваться на основе личных эмоциональных реакций психоаналитика. Я считаю, что эти реакции связаны с тем, что психоаналитик в групповых отношениях находится не положении приёмника (контейнера), что Меляни Кляйн обозначила в виде «проективной идентификации», этот механизм вообще играет в группе очень большую роль. Я думаю, что переживание контрпереноса имеет совершенно определённое качество, позволяющее аналитику различать то, когда он является объектом проективной идентификации, а когда – нет. У аналитика возникает чувство, что с ним начинают манипулировать таким образом, чтобы он играл роль – выявить которую довольно трудно ─, приписываемую ему фантазией какого-либо индивидуума. Помешать этому может ему только нечто такое, что я могу обозначить в своём воспоминании как временную утерю понимания; человек находится под воздействием сильных ощущений, а одновременно считает, что их наличие вполне объясняется сложившейся объективной ситуацией, не считая необходимым обратиться к более обстоятельному прояснению причин. Смотря с психоаналитической позиции, это переживание состоит из двух тесно связанных друг с другом фаз: в первой фазе у нас возникает чувство, что мы явно дали неверное истолкование, независимо от того, что мы ещё делали; во второй – возникает ощущение, что становишься совершенно особой персоной в совершенно особой эмоциональной ситуации. Я верю, что главным требованием к психоаналитику для работы с группой является обладание способностью устранять от себя опьяняющее чувство реалистичности, которое сопровождает подобное состояние. Когда психоаналитик на такое способен, то он может давать истолкование, которое я мог бы считать верным, а в результате обнаружить его взаимосвязь с более ранним истолкованием, в достоверности которого у него возникло сомнение.

Теперь я должен перейти ко второй из основных предпосылок. Как и первая, она соответствует той цели, из-за которой группа и собралась. Впервые я обратил внимание на неё на одном из сеансов, в котором мужчина и женщина спорили друг с другом, явно забыв об остальной группе. Остальные члены группы то и дело обменивались взглядами, по которым было видно, что речь здесь шла о любовных отношениях; но совершенно серьёзно к этому никто не относился, да и внешнее содержание разговора вряд ли существенно отличалось от других разговоров в группе. Но я обратил внимание на следующее: обычно отдельные члены группы довольно болезненно реагировали на любое отклонение от активности, рассматривающейся как терапевтическая, что на этом этапе развития группы подразумевало, что кто-то выговаривался и получал «истолкование» от меня или другого участника группы. Но теперь ничем противоестественным не казалось то, что эта пара одна отвлекла на себя внимание всех. Позднее стало ясно, что не имеет особого значения пол партнёров для общей предпосылки, в ходу здесь было образование пары. Эти сеансы имели своеобразный, переполненный надеждами, заинтриговывающий характер, этим они существенно отличались от обычных сеансов со скукой и фрустрацией.

Не стоит считать, что элементы, которые я здесь называю «образование пар», появляются только в исключительных случаях или прежде всего именно таковыми. Намного чаще появляются состояния сознания такого рода, которые нам хорошо известны в психоанализе. Было бы также странным (назову тут только один пример), если бы у индивидов не обнаруживалось тех признаков реакции на групповую ситуацию, которые бы напоминали собой первичную сцену. Но если специалист позволяет увлечь себя воздействием реакций подобного рода, то на мой взгляд будет затрудняться понимание того, что именно может обнаружить только в группе. А кроме того излишняя концентрация на таких явлениях в самых плохих случаях приводит к жалкому подобию психоанализа вместо того, чтобы выявлять потенциальные терапевтические возможности группы. Таким образом, читатель должен понять, что в этой, как и во множестве других ситуаций, имеется огромная масса материала того рода, который мы хорошо знаем по психоанализу, но который в групповой ситуации ещё требует для себя анализа. Но сейчас я хотел бы отодвинуть в сторону этот материал и обратиться к рассмотрению той атмосферы, переполненной надеждами и ожиданиями, о которых я сказал как о приметах группы, образующей пары.