Грусть улыбается искренне - страница 10

Написанное его не обрадовало, но зато ясно объяснило, отчего мать была так зла и взволнованна и почему, несмотря на прекрасное самочувствие, его не собираются отпускать домой. Больше всего Виктора озаботил раздел «Лечение». Не так давно они с друзьями заходились диким хохотом, поддразнивая Аркашку-ботаника — тот вечно бегал в медпункт мерить давление и таскал в кармане сотни таблеток. Теперь всё это могло коснуться самого Витьки! Мальчишке сделалось жутко: он вдруг представил, что лежит в постели с таким же бледным лицом, как у Аркашки, глотает таблетки, а вокруг хихикают друзья, потешаясь над его унизительным видом.

— Отдай мне, если не пьёшь! — рыжая-рыжая луноликая малышка тянулась пухлой ручонкой к Витькиному стакану с киселём. Витёк так зачитался, что даже не заметил, когда привезли напиток.

— Да ща! — он грубо стукнул ладонью по столу, сам не зная, отчего так разозлился. Возможно, его до боли рассердили собственные мысли. Девчонка же, привыкшая к сюсюканью, подпрыгнула на месте и, покраснев, как блинчик солнца на закате, убежала прочь из столовой.

— Ты бы полегче с детьми. Они же боятся тебя — взрослого такого, сильного, — прозвучало замечание. Парень поднял глаза: оказалось, не заметил он и того, как за столом появилась соседка. Причём виделись они сегодня уже не впервые.

— Опять ты?! — Витька надул губы, исподлобья поглядев на светловолосую девушку. — Что тебе от меня надо?

Чего сюда села?! Морали мне читать?

— Я всегда здесь сижу, — она ответила спокойно, даже не поднимая глаз.

— Усё, теперь здесь я всегда сидеть буду. Вали, — Виктор показал рукой от себя. Не хватало, чтоб его ещё тут учили жить. Он и среди здоровых-то никому не подчинялся, а уж здесь!.. Ишь чего удумала. То психом называет, то морали читает.

Девчонка, как и тогда на лестнице, ничего не ответила, возражать не стала — молча пересела ближе к окну, и всё.

Виктор отхлебнул кисель. Признаться, к столь безропотному поведению он не привык. Отправь он так на четыре стороны кого-то из своих знакомых, уже б завязалась драка. Эх, полетела б посуда, столы!.. Витёк даже замечтался, залпом осушив весь стакан, и перевёл взгляд на столь смиренную девицу, пытаясь понять, в действительности ли она странная или прикидывается, выжидая удобный момент, чтобы отомстить?..

На коварную мстительницу девушка не походила.

Утренний прохладный свет, лившийся в окна, оттенял её синие глаза. Казалось, такие только у кукол бывают. Равно как и волосы — белые-белые, точно снег в январе. Фигурка её выглядела совсем ещё детской, да и сама она больше походила на дитя: маленькое и худое. Тонкую ручку обвивал бинтик с тефлонкой для капельницы, и хоть в глазах стояла непреодолимая досада, девчонка чуть заметно улыбалась, глядя на малышей, которые бесились напротив.

Витька тоже невольно улыбнулся. Чего он злился? Конечно, когда он в плохом настроении, остальным лучше держаться подальше, но настроение — штука переменчивая, а люди потом обижаются.

Виктор вышел из-за стола и спокойно, глядя немного в сторону, сказал девушке: «Извини», — и тут же пошагал к себе в палату, не дожидаясь реакции. Разговоры разговаривать он не любил. Да и по-прежнему считал, что был прав.

Конечно, не стоило быть столь откровенно грубым, но и морали ему она читала зря.

После обеда солнце заторопилось ввысь, готовясь занять почётное место в самом зените. Виктор лежал в постели, подбрасывая к потолку квадратный кусочек пластмассы, случайно найденный в тумбочке, а потом старательно ловил его. Было «весело». Из-за последнего, слишком мощного броска пластмасска ударилась о потолок и отскочила к стене, закатившись под батарею.

Витька махнул на неё рукой — лень вставать. Он откинулся на подушку, заложив руки под голову, и уставился в потолок — изучать трещинки, паутину, неравномерно нанесённую краску и старый плафон лампы, держащийся на честном слове… По стенам изредка пробегали тени птиц, и палата снова погружалась в тоску и покой. Витька даже мог слышать тиканье наручных часов. Всё яснее в голове оформлялась мысль попросить у родителей в подарок плеер.