Грузинские народные новеллы - страница 30

стр.

Жена свойственника так и сделала. Перебила горшки и кувшины и давай реветь. Подбежали к ней караульщики. Видят, женщина убивается над кувшинами, и не стали ее задерживать. А она наплакалась, отвела душу и пошла домой.

Вдовий сын вырыл свойственнику могилу, навьючил осла едой и вином и, словно путник издалека, пошел вечером по дороге мимо караульщиков. Попросил разрешить переночевать с ними. Караульщики согласились. Парень вытащил еду и вино и угостил их. Потом будто невзначай взглянул верх, на дерево, увидел беднягу повешенного:

– Это что?

– Покойник висит.

– Осла моего уведет он, помогите!

– Что ты, где ему увести осла?!

– Уведет, знаю, что уведет, не могу у вас оставаться!

– Если уведет, купим тебе нового! – смеются караульщики.

Парень как будто успокоился. Караульщики ели, пили, перепились и спать повалились. Вдовьему сыну не до сна! Встал, снял с дерева свойственника, взвалил на седло, пустил осла домой, а сам лег рядом с караульщиками и уснул.

Утром первыми продрали глаза караульщики. Видят – нет осла, и покойник с дерева исчез. Зашумели, разбудили вдовьего сына:

– И в самом деле покойник твоего осла увел!

Вдовий сын рвет на себе волосы:

– За что вы меня погубили, разве я не говорил, что уведет он осла?!

Караульщики дали парню денег на осла. Пошел он домой, похоронил с почестями свойственника. Сам опять стал воровать, банки грабить, казну разорять, и никто его поймать не может.

Караульщики решили разбросать деньги по полю – кто, мол, потянется за ними, тот и вор. Вдовий сын смазал подошвы смолой, пошел по полю, деньги липнут к его ногам. Нагибаться не пришлось, а все собрал. Караульщики остались ни с чем.

Соседний государь узнал о беде страны и прислал царю женскую накидку: баба, мол, ты, вора не мог поймать!

Царь рассвирепел и приказал: «Пусть вор придет ко мне, ничего я ему не сделаю, даже награжу».

Вдовий сын прослышал про приказ царя и бесстрашно пришел к нему: я, говорит, граблю банки, разоряю казну.

Царь попросил его:

– Ограбь соседнего государя, и я все тебе прощу, одарю по-царски.

– Самого его украду и приведу к тебе! – обещает парень.

Вдовий сын сшил плащ из шкур четырех козлов – весь в бубенчиках, звоночках да колокольчиках, – смастерил сундук-носилки и пошел в соседнее царство. Ночью подобрался к государевым воротам, накрылся плащом, от него вокруг звон идет. Позвал государя:

– Меня прислал к тебе бог. Живым уведу, собирайся скорей!

Государь попросил:

– Погоди один день, повидаюсь с родственниками, попрощаюсь!

Вдовий сын разрешил. Сам пошел в город, попировал на славу, а на другой вечер опять явился к государю. Посадил его в сундук-носилки, замкнул и отнес к своему царю.

Отперли сундук, выволокли испуганного государя, принесли бабью накидку и надевают ему на голову:

– Вор у нас добро воровал, а тебя самого украл. Кто же ты, если не баба!

Государь от злости окочурился. А вдовий сын получил много даров. Бросил разбойничать, женился и остался служить при царе.


Перевод М. Бирюковой.

ПРО УМНОГО И ГЛУПОГО БРАТЬЕВ

Жили два брата, один умный, другой дурак. Была у них корова. Братья решили ее продать. Умный послал с коровой на базар дурака. Дурак идет по дороге, видит – куст шиповника растет, машет ему ветвями. Подумал он, что шиповник хочет купить корову. Привязал ее к кусту, а сам пошел домой.

– Ну, что, продал корову? – спросил умный брат дурака.

– Продал шиповнику, только денег он мне не дал! – ответил дурак.

Умный рассердился и пошел вместе с дураком к шиповнику. Видят, на кусте одна веревка болтается, а корову съели волки.

Умный брат вне себя от гнева, да ничего не поделаешь. Вернулись домой. Вечером дурак взял заступ и лопату и пошел к шиповнику. Орет на него: куда девал мою корову! Ударил заступом, весь куст с корнем выворотил. Выбросило на землю кувшин, полный золота. Взял дурак кувшин и пошел. Стемнело, вышла на небо луна. За дураком черная тень бежит. Что это, думает дурак, волк, наверно, – и бросил ему золота.

Вернулся дурак домой и рассказал брату:

– Шиповник дал мне золота, по дороге кто-то погнался за мной, я ему и бросил, в кувшине еще немножко осталось.