Грузинские романтики - страница 19
О, как я жду, когда с высот
На мой последний путь
Смертельный пламень упадет
И поразит мне грудь!
Когда за дверью гробовой,
Свой подвиг заверила,
Сойдет в приют последний свой
Печальная душа;
Когда за дверью гробовой,
Согбенная от мук.
Она обнимется с тобой,
Мой незабвенный друг!
О, как тебя я не сберег?
Глаза твои закрыв,
Не понимаю, видит Бог,
Как я остался жив;
Не понимаю, видит Бог,
Как я безумье превозмог,
Как я живым остаться мог.
Себя переломив?
И я возненавидел свет,
Где людям счастья нет,
Где всё цветет — и всё умрет,
Увянет в цвете лет.
И равнодушно я молчу,
Когда цветет весна,
И горевать не захочу.
Когда уйдет она.
28 марта 1832
ПРОЩАНИЕ
На лепестках едва открытой розы
Роса небес сверкает и горит.
Не так ли, друг мой, медленные слезы
С твоих печальных катятся ланит?
Мой милый друг, в минуту расставанья,
О, как ты мне безмерно дорога!
И как умерю я твои страданья,
Как осушу печали жемчуга?
Я слез не лью, и страшной немотою
Опять окован бедный мой язык.
Пустым словам, затверженным толпою,
Моей любви вверять я не привык.
Ведь только призрак чувства многословен,
Язык любви не есть язык глупца,
И не найдется в нем таких диковин,
Чтоб всю любовь исчерпать до конца.
Вот почему так страшно сердце гложет
Пылание бестрепетных страстей:
Оно наружу вырваться не может,
Но тело прожигает до костей.
Лишь слабый сердцем любит по-иному,
Его любовь — упавший с гор поток.
Упавший с гор поток подобен грому,
Но средь долин он мал и неглубок.
Такое сердце стоном и разлукой
Свою любовь развеет без труда
И, не знакомо с длительною мукой,
Вернется к жизни, легкой, как всегда.
Но есть сердца, подобные граниту,
И, если чувство врезалось в гранит,
Не властно время дать его в обиду,
Как и скалу оно не раздробит.
Пока восходит солнце над землею,
Пока луна не остановит бег,
Пока живу я жизнию живою, —
Мой милый друг, я твой, я твой навек!
15 июля 1832 Петербург
«Кто жемчуг добывал, не погружаясь в море…»
Кто жемчуг добывал, не погружаясь в море
Кто вздохом погашал пылание страстей?
Ты захотел любви? Бросайся в волны горя
Узнаешь, какова цена любви твоей!
7 августа 1832 Петербург
ЭПИТАФИЯ МИРЗАДЖАНА
Ты счастья захотел? Оно недолговечно.
Люби и пей, как я, чтоб затопить беспечно
Любовью и вином печали бытия;
Чтоб пред лицом судьбы, как некогда и я,
Блаженствовать и петь, не поддаваясь страхам…
Хоть целый мир познай, — как я, ты станешь прахом!
2 октября 1832 Петербург
«Быстрей, чем ласточки полет…»
Быстрей, чем ласточки полет,
Твой взор скользит по небосклону;
Твой улыбающийся рот
Подобен нежному бутону;
Вино и снег твоих ланит
Хранит благоуханный локон;
Твой стан о счастье говорит,
Как кипарис у милых окон.
И я, увидев милый лик,
То слезы горьки? глотаю,
То, как безумец, через миг
Опять блаженство постигаю.
18 октября 1832 Петербург
«Дни прошлого, я вспоминаю вас…»
Дни прошлого, я вспоминаю вас,
Но нет душе моей успокоенья!
И еле-еле различает глаз
Звезду судьбы — мерцающий алмаз,
Окутанный туманом сновиденья.
Блаженства миг пропал, как смутный сон.
Зачем же сердце мне смущает он?
1832
НОЧЬ
Луна, пособница влюбленных,
Сияла в небе, как кристалл;
Витая в листьях благовонных,
Крылами ветер помавал.
Укрытый сумраком растенья,
Рыдал над розой соловей.
Какое сладкое томленье
Он пробуждал в душе моей!
Раскрыв листы, меня манила
Деревьев сладостная мгла.
В сиянье бледного светила
Моя душа изнемогла.
О, как медлительно струился
Неторопливый ход минут,
Когда к тебе мой взор стремился
Когда к тебе я рвался тут!
Но чу! Трава прошелестела,
Мгновенный свет прорезал тьму.
Зачем душа моя запела
И сердце сжалось почему?
Услышав розы трепетанье,
Душа узнала — это ты,
И я ловил твои лобзанья,
Едва признав твои черты!
И две души в тот миг чудесный
Единой сделались душой
И охватил восторг небесный
Меня незримою волной.
Слились сердца, закрылись очи,
Замолкли разум и язык,
И под покровом темной ночи
Мы обо всем забыли вмиг.
О, где тогда с тобой мы были,
В какой волшебной стороне?
Пусть обо всем мы позабыли,
Но рай познали мы вполне.
Летело время час за часом,
Уж срок свиданья истекал,
Но, покорен любовью, разум
Часов любви не наблюдал.
И понял я — на этом свете
Есть исцеление от мук.
Но почему мгновенья эти
Столь мимолетны, милый друг?