Грязь кладбищенская - страница 24
Потом заходит Нель и шепчет ему в другое ухо: “Пойдем со мной домой, Томас, дорогой, у меня там уже немного мяса готово и капелька виски. А наш Пядар пойдет поищет тебе жену – сразу, как вы чуток перекусите”…
Томас нацелился посвататься к Норе Шонинь в Паршивом Поле: “Хоть она и вдова, – сказал он Нель и Катрине, – дьявол побери твою душу, никакой ее вины в том нету. Женщина она все еще моложавая. Дочери ее, что замужем за вашим Патриком, Катрина, и вовсе не больше тридцати двух – тридцати трех. Так что мать ее для меня по-прежнему резвая кобылка”. Вот так и говорил, честное слово. Ты-то про это знал?..
– Какого же дьявола ты думаешь, что я про это не знал?..
– Да ну, с чего бы тебе про это знать, если ты не жил с ними в одной деревне?..
Их счастье, что у Томаса была всего одна хижина, не то они бы разорились, перекрывая ему кровлю. Семь раз поищи – не найдешь под небом дома, куда уходило бы столько соломы, сколько на этот. Катринин Патрик перестилал северную сторону крыши от щипца до щипца каждый год. Патрик – отличный кровельщик. Осокой он ее крыл. И притом не самой худшей. На эту сторону больше не понадобилось бы ни соломинки лет четырнадцать-пятнадцать. А на следующий год приходил Пядар, сын Нель, с лестницей и с колотушкой. Поднимался на северную сторону… И как думаешь, что он делал с той крышей, которую Патрик настилал год назад? Сбрасывал вниз и так и раскидывал валяться по всей улице. Не сойти мне с этого места, если я тебе соврал хоть словом. Ни единого стебелька не оставлял из той осоки, что настилал Патрик между двумя щипцами, все скидывал.
“Скоро на тебя сверху начнет капать, Томас”, – говорил он. Клянусь Святой Книгой, я сам слышал, как он это сказал. “Прошлогодняя кровля никуда не годится. Интересно, как она хоть каплю сверху удержала. Это же наполовину размякший вереск. Хочешь – сам посмотри. Он, должно быть, не сильно старался, когда нарезал, стоял на твердой земле. А если тебе нужна осока, придется зайти поглубже в болото и замочить ноги. Погляди-ка на мою осоку, что я собрал на самой середке Рыжих топей”…
И крыл обе стороны дома, да хоть бы и так, только работа-то была неряшливая. Сам дьявол не сделал бы халтурней! Она и трех лет не выдерживала. Просто беда…
– Ты вот, пока рассказываешь, небось думаешь, что я про это не знаю…
– Да никто про это и слыхом не слыхивал, кроме тех, что жили с ними в одной деревне…
В другой раз я увидел их обоих возле дома, Катрининого Патрика и Пядара Нель. Патрик стоял с северной стороны, у него была лестница и колотушка. Пядар – с южной, у того лестница и колотушка были свои. И вот попробуй назвать работой то, что они делали. Нелегко им приходилось. Томас Внутрях взгромоздился на большой камень у ближнего щипца, потягивал трубочку и поддерживал беседу с обоими одновременно. Я проходил мимо и присел на камень рядом с Томасом. А шум такой, что и пальца у себя в ухе не услышишь, если воткнешь, – из-за этих двух колотушек.
“Что думаете, – говорю я, – может, одному из вас лучше перестать стелить и пойти подсобить другому, если Томас вам здесь не помощник. Или так, или по очереди, чтоб один крыл, а другой помогал…”
“Рот закрой, – говорит Томас. – Ты что, дьявол побери твою душу, они ж идут ноздря в ноздрю, дай им Бог здоровья! Оба прекрасные кровельщики. Я вот не вижу у одного над другим преимущества, ни в дюйм, ни в ноготочек”…
– Тебя послушать, так всякий думает, что я ничего про это не знаю…
– Да ты в самом деле и понятия не имеешь…
– Не платил! Не платил он! Нет! Эй, Муред. Муред. Я сейчас лопну! Лопну я…
6
– …Могильщик! Такого олуха еще поискать…
– Интересное дело, Катрина. Если у него есть карта, что же он не может отличить одну могилу от другой…
– К Богу в рай тебя с твоей дурацкой картой! В этой его глупой карте не больше толку, чем в том, как Житель Восточной Окраины делил землю щипцами по золе во время “нарезки”[47].
– И все же, Катрина, я сохранил свой надел на окраине деревни, хоть всякий встречный-поперечный старался присвоить его себе. Нет лучше места, чтобы откармливать скотину…