Грязные цветы. Пленница волчьего офицера - страница 3

– В самом деле, совершенно не имеет, – горячо выдохнул он… и неожиданно смял мои губы агрессивным поцелуем!

Надо же. Ни один из предыдущих насильников не целовали меня. Да что там, я готова поспорить, что у них даже мысли не было о подобном! Все, что им было нужно, это забрать девственность, нагло хохоча при виде моих слез и глупой мольбы не делать этого. А затем – просто брать, причиняя боль, наслаждаясь своим превосходством и моим унижением. Никому из них не нужны были какие-то губы.

Поэтому оборотень, сбросивший сейчас с меня халат, показался мне странным. Ощущая исходивший от него запах сигарет и крепкого кофе, я лишь неподвижно стояла, широко распахнув глаза, в то время как его язык властно исследовал мой рот, а руки грубо касались только что распаренной в горячей воде кожи. Той самой, что обтягивала жилистое тело, которое оборотень с силой прижимал к своей черно форме, через ткань которой я чувствовала затвердевшее мужское естество.

Как вдруг мужчина резко отстранился, буквально отталкивая меня. И тут же схватил за плечи, разворачивая спиной к себе. Одним движением сильной руки оборотень нагнул меня, заставляя упереться лицом и грудью на купейный столик, от прохладной поверхности которого я вздрогнула.

– Отлично, – бормотал офицер, грубо водя пальцами меж моих ног. В то время, как до моих ушей долетел звук расстегивающейся застежки ремня, а за ней и молнии штанов.

Ощутив головку члена, упирающегося в мою плоть, я зажмурилась, кусая губы. Для меня это было уже четвертое изнасилование…

…Нет, если сравнивать с той же Фрейлис, то правильнее будет сказать: «Лишь четвертое».

Но сейчас мое тело пронзило страхом так, как не пронзало даже в тот момент, когда я поняла, что вот-вот насильник проникнет в меня впервые. Острый, непреодолимый животный ужас. Который был сейчас настолько велик, что буквально парализовывал, не давая не то что закричать, даже пискнуть. Потому я просто молчала, сжимая кулаки, когда огромный мужской орган плавно проскользнул в меня – медленно, словно примеряясь.

– Неплохо, – услышала я напряженный стон, с которым оборотень, проникнув на всю глубину, так же медленно вытащил из меня свой член. Чтобы тут же, снова не торопясь, просунуть его в меня, а затем повторить все это.

Он словно пытал. Мне так и хотелось закричать, чтобы он просто отымел меня наконец, кончил и приказал возвращаться в мой вагон! Потому что с каждым разом, как его член покидал мое тело, а затем медленно погружался в него, я ощущала себя так, словно это не единственный секс, а целая череда изнасилований. Которым нет конца края, и каждое из которых все больше сводит с ума.

Вот только самое страшное еще было впереди. Потому что в следующую минуту, когда орган офицера в очередной раз был во мне, его палец проник в мой рот, и я ощутила странный, горько-сладкий привкус маленького предмета, который он пропихивал мне на язык. Неужели… таблетка?

– Глотай, – приказал он, вытаскивая палец и жестко проводя загрубевшей подушечкой по моим губам. – Я тут понял, что хочу услышать, как ты похотливо визжишь, пока я тебя имею.

Неужели это… возбуждающее?

Нет, только не это! Потому что так еще хуже, чем обычное изнасилование. Слишком унизительно – похотливо стонать, пока тебя берет твой тюремщик, не считающий тебя даже за человека.

Вот только последние надежды на то, что эта дрянь не српаботает, быстро растаяли. Потому что она, к моему сожалению, оказалась не только эффективной, но и быстродействующей!

– Вот так лучше, – ухмыльнулся оборотень, со следующим толчком до боли сжимая мои бедра, в то время как я протяжно застонала. – За что я люблю алхимиков… их игрушки порой бывают даже полезнее, чем может показаться на первый взгляд.

Подчиняясь препарату, в считанные секунды взявшему контроль над моим телом, я могла лишь стонать, кусая кубы, от предательского возбуждения. Разум заволакивала мутна пелена, и все, что я теперь могла осознавать – это что сойду с ума, если член внутри меня перестанет грубо скользить во мне, раз за разом…

Это случилось со мной впервые. За все время. Нечто похожее я ощущала когда-то давно, еще до войны. Когда тихо мастурбировала под одеялом, снимая напряжение. Вот только те маленькие оргазмы показались игрушечными по сравнению с тем взрывом болезненного и постыдного экстаза, с которым сейчас разорвалось мое тело!