Грязные игры - страница 19

Пока Петька научился спать аккуратненько и тихо, как гусеница, он потерял крови не иначе как на пару-тройку литров. А днем — и в посольстве и дома — он все время расчесывал эти укусы... Впрочем, все новички здесь чесались.

Но через некоторое время Петьке в Конго понравилось. Кайф он здесь поймал. Работы было мало, денег много. По конголезским меркам он был богачом. Приятное, что и говорить, ощущение.

Но главное — ему стали нравиться местные женщины. Он вообще любил женщин, а когда пригляделся к африканкам, стал находить среди них очень даже хорошеньких. Эротические сны обернулись сладостной явьо. И никакие москиты не могли отравить эту сказку.

У него не было постоянной любовницы — это в посольстве не поощрялось. Зато уж на ночку-другую всегда можно было снять девчонку в баре «Сан», где подобным же образом отоваривались собратья из других посольств. Времена наступили либеральные, и на такие закидоны уже начальство смотрело сквозь пальцы. Хотя Петька на всякий пожарный случай особо не афишировал любовные свои похождения. Именно из любви к негритяночкам он и влип в не-приятную историю...

С Луизой он познакомился не в баре, а на утренней пробежке. По утрам, пока еще не стало слишком жарко, он бегал в Центральном парке трусцой. От инфаркта, как смеялись старшие товарищи по посольству, пугая Петьку историей о том, что американский автор книги про такой вот бег умер на очередной утренней пробежке. От инфаркта, естественно...

Луиза, двухметровая глянцево-коричневая красотка с перетянутыми красной ленточкой волосами бежала, как младая кобылица! Ее обтянутые ярко-синими трусами ягодицы так и ходили ходуном. Туда-сюда, туда-сюда. Умереть — не встать. Он еле догнал черную гренадер-шу, прельстившись не иначе как гребаной красной ленточкой. Мужик, он ведь, как в народе говорят, на красное летит.

Поболтали по-английски, так предложила Луиза. На финише он пригласил ее вечером в «Сан», куда ж еще? И, собственно, ничего не произошло, о чем стоило бы вспоминать. Ну, приобнял, ну, за грудь ущипнул. Подумаешь, делов-то!

«Делов» хватило аккурат на международный скандал. Негритянка оказалась штатовской, блин, афроамериканкой, переводчицей из американского посольства. Подстава, какая подстава!

Продвинутая афроамериканка подаст на Петьку в суд за сексуальные домогательства. Так бесславно закончилась-его дипломатическая карьера. Никакого суда, конечно, не было — российская сторона не допустила, но любвеобильный Исаев в двадцать четыре часа оказался на родине. Безработный и несчастный. Он так и не успел напоследок заглянуть в родимый «Сан».

И вот тут-то в самый раз и сработали старые добрые родительские связи. Виктор Петрович Зорин при новой власти стал очень большим человеком. Встретившись пару раз с Петей и поговорив о том о сем, он и предложил ему место своего помощника:

— Поработаем, посмотрим, на что ты на самом деле годишься. Сейчас, Петя, такие времена, что карьеры делаются стремительно. Правда, и рушатся они порой так же. Но, — и Зорин приятельски подмигнул Пете, тут у тебя есть личный опыт. Раз обжегся — осторожнее будешь по бабам промышлять. Учись, пока я жив, набирайся опыта, глядишь, еще моим начальником станешь. Ладно, ладно, шучу, — Виктор Петрович примиряюще поднял руки, останавливая готовые сорваться возражения. — Но вот одно заруби себе на носу точно. Я по роду своей работы встречаюсь с самыми разными людьми. Что бы тебе о них не говорили люди со стороны — верить ты должен только мне! Все, что я делаю, я делаю ради нашей страны, ради высших интересов государства. Поэтому меня здесь и ценят. Понял? — Ответа на сей сакраментальный вопрос Виктор Петрович и не ждал, но Петя подобострастно закивал...

В Кремль Виктор Петрович привел Петю, что называется, на экскурсию. Чтобы тот понял и почувствовал, где сегодня история страны делается. Здесь, в гулких стенах высокий кудрявый Петя, похожий на жизнерадостного эрделя, смотрелся чужаком. Ну да ничего, пообтешется.

Из кабинета они вышли в широкий, но казавшийся узким из-за неимоверной длины, коридор-туннель со сводчатым потолком. Из конца в конец туннеля струилась красная ковровая дорожка.