Грязные игры - страница 49

«Подстава, чистой воды подстава», — думал Петя, рассматривая фотографии и окончательно осознав, что произошло.

Теперь он абсолютно уверен, что никакой Лиды он не убивал. Даже случайно, хотя о какой случайности могла идти речь? Убийство было явно подстроено... Все снимки были на одну и ту же тему: на них был Петя в разных ракурсах, и рядом с ним окровавленная Аида с ножом в спине:

Не узнать его было нельзя. Ему стало страшно: если уж они готовы так запросто погубить человека, чтобы подсечь такую неважнецкую рыбешку как он, то чего еще от них можно ждать? Он с ужасом смотрел на невозмутимых, как сфинксы, Фила и Павлючкова.

—        Ну-с, молодой человек, что будем делать? — Павлючков препротивно барабанил пальцами по столу.

—        Что вы хотите? — Петя собрался и даже перестал икать.

От злости у него и голова перестала болеть. Или это от коньяка?

—        Есть предложение... Мы прячем концы в воду. Никто не узнает о насильственной смерти вашей прекрасной возлюбленной, — Павлючков явно издевался.

«Вот сволочь! — подумал Петя. — А я-то хорош, идиот! Опять из-за бабы погорел! Влип конкретно».

—        Но фотографии я оставлю у себя. Пока, — продолжал Павлючков, многозначительно улыбаясь. — Здесь, — он указал пальцем на Аиду, — сейчас все уберут. Или вы предпочитаете другое развитие событий: милиция, следствие...

—        Нет, нет, — застонал Петя. Опять заболела голова, чертова кость! — Что вы от меня хотите? — еще раз повторил он.

—        Теперь ты будешь работать на нас, — сказал Фил. — Нас очень интересует все, что делает, и даже все, что думает твой босс.     -

—        Я буду все рассказывать, — обреченно согласился Петя.

—        Это хорошо. Но — мало, — вмешался Павлючков. — Нас интересуют копии документов, записи разговоров, все контакты. Аппаратурой мы вас обеспечим. Будем работать вместе.

Петя обреченно кивнул.

—        Все у нас получится, — жизнерадостно закончил разговор Павлючков.

На сей раз Петя вздохнул. Чего ж не получиться-то? Уже получилось, мало не покажется...

Фил был горд собой чрезвычайно. Это была его первая самостоятельная постановка! Правда, идею подсказал Белов, а тот позаимствовал ее из «Крестного отца». Там конкретно подставили гада-сенатора, подсунув ему в постель убитую шлюху.

Зато Филу удалось выстроить мизансцену без реальных жертвоприношений. Кровь была та самая, купленная для нового фильма, итальянская. А рукоятку ножа на залипах он одолжил у знакомых киношников, которые снимали как раз очередной кровавый боевик, где ножи и заточки торчали из мертвых тел едва ли не в каждом кадре. У них этого добра было до хренищи. Аида же вообще сыграла свою роль идеально, не хуже настоящей актрисы.

Петрухи ему было не жаль. Сам, козел, на рожон лез. На халяву траву щипал. Ну так и пусть сидит теперь на привязи...

По весне Каверин пошел на поправку. Сильные приступы и провалы сознания случались только, тогда, когда приезжали особисты. Именно в такие моменты мозг Каверина поражала необратимая амнезия. В госпитале он значился Василием Бесфамильным.

Как только Каверин начал ходить, он стал задумываться над тем, как сделать отсюда ноги, пока его все-таки не раскусили. Ведь жизнь это не латиноамериканский сериал, где амнезия длится ровно столько, сколько требуется по сюжету. Любой доктор поопытнее здешних костоправов мог раскусить его в момент.

Он придерживался вполне продуманной версии, что приехал сюда разыскивать пропавшего родственника. Кажется, племянника. Но однажды попал в зону огня на какой-то железнодорожной станции. Где, когда и что, он «не помнил». И откуда он — не помнил, и даже кого искать приехал — забыл. Пытается вспомнить, но никак! Бесфамильный — и хоть ты тресни.

Каверин мастерски продолжал изображать из себя сильно контуженного, но понимал, что до бесконечности тянуть резину не сможет. Рано или поздно его прижмут к стенке и поймают на элементарных противоречиях. Он ведь заранее, в Москве никакой легенды не готовил. Такой, чтобы с документами, свидетелями и подстраховкой из Москвы-матушки.

Он даже предположить не мог, что Белый его так подставит. Ведь деньги-то на кону стояли немалые! Но он ни секунды не сомневался, что нападение на состав было спровоцировано Белым. Его звериное чутье в таких случаях никогда не подводило. Он, Белый, он, сука! Когда он начинал думать о Белове, крышу у него слегка сносило, поэтому он старался гнать его «светлый» образ подальше. Придет время — сочтемся. А пока надо было выбираться из этого сомнительного больничного рая.