Гугеноты - страница 22

– Как же ей это удалось?

– А это тоже мне надлежит узнать.

– А что же королева? – снова спросил Генрих. – Разве она может допустить, чтобы Гизы отняли у нее трон?

– Она уже не рада, что приблизила их к себе. Теперь ей нужен союзник в борьбе против такого сильного феодала, каким является Гиз, и этот союзник – я. И только у нее надлежит искать спасения, – вздохнула Жанна. – Но если бы ты знал, сын, как мое сердце восстает против того, что я должна с ней общаться как с равной.

– Но ведь она королева, и ты тоже… – удивился принц.

– Это она-то королева? – сухо рассмеялась Жанна д’Альбре одними губами. – Да знаешь ли ты, что она всего-навсего дочь племянника папы Лоренцо, которого зовут «флорентийским менялой». Королева!.. Да если хочешь знать, у меня больше прав на французский престол, чем у этой флорентийской торговки, все достоинство которой состоит в том, что папа Климент VII приходился ей дядей. Он-то и сосватал ее за моего брата. А она тут же поспешила нарожать одиннадцать отпрысков, которые и обеспечили ей теперь положение вдовствующей королевы-матери. Ей, дочери какого-то итальянца, которому папа вложил в руки герцогство Флорентийское, досталась вся Франция! А я, королева Наваррская, сестра Генриха II, ее мужа, и племянница Франциска I, вынуждена довольствоваться крохотной территорией на юге, дарованной моей матери Маргарите дедом Карлом Ангулемским еще в конце прошлого века! И они еще там, в Париже, мечтают о том, чтобы я переменила веру и стала католичкой?! Никогда! Скорее Пиренеи сдвинутся с места.

– Успокойся, мама, – Генрих обнял ее колени. – Они не стоят того, чтобы ты так убивалась.

– Ты прав, мой сын, – улыбнулась Жанна. – Конечно, ты не все понял, ведь за меня говорил голос крови. Но верь, настанет время, когда Валуа исчезнут… Отпадут от ствола, как высохшие ветви дерева. На трон сядет представитель новой династии, и это будет Генрих де Бурбон, король Наваррский, мой сын!

Он с бесконечным обожанием взглянул матери в лицо и увидел, как побежала по ее щеке скупая слеза.

Во дворце долго не находилось подходящего места для разговора, и Жанна поняла, что королева-мать попросту тянет время, чтобы обдумать ход предстоящей беседы.

Наконец они устроились прямо у очага в спальне: Екатерина ближе к окну, Жанна напротив огня. Взгляды их не перекрещивались, но позиция королевы-матери была выгоднее: она могла наблюдать за соперницей, оставаясь не видимой ею.

– Вам, наверное, хотелось бы увидеть мужа? – первой начала с легкой улыбкой Екатерина Медичи.

– Как и всякой женщине, которая не видит своего супруга месяцами, – парировала Жанна. Она поняла, что собеседница прощупывает почву. Если Жанна вспылит, она не опасна. Если нет – разговор будет сложнее.

Нападение повторилось:

– Вам, наверное, наплели про него кучу небылиц?

– Пустое. Я всегда знала, что Антуан – ветреный муж, но никогда не думала, что он так легко предаст свои идеалы.

Екатерина поняла, что ошиблась: беседа будет непростой. Что могло беспокоить королеву Наваррскую, если не слухи о бесчисленных любовницах ее мужа?.. Но в любом случае приезд Жанны весьма кстати, надо искать в ее лице союзницу в борьбе с Гизами.

То же думала и Жанна; теперь надо было, чтобы королевы поняли друг друга.

– Перемена веры Антуана Бурбонского привела к усилению партии католиков, – начала Жанна д’Альбре, глядя в огонь, – что в конечном итоге способствует усилению власти Гизов. Не кажется ли вам, мадам, такое положение опасным? Я говорю о династии Валуа, представителями которой являются ваши дети.

– Это правда, – не могла не согласиться Екатерина. – Признаюсь, это и меня беспокоит, Гизы наглеют с каждым днем, и нужна очень сильная и твердая рука, чтобы противостоять их притязаниям…

– На что же они претендуют? – вскинула брови Жанна. – Чего им еще не хватает?

– Французской короны, – коротко бросила Екатерина и впилась глазами в лицо собеседницы, ожидая увидеть испуг, но произошло другое.

– Короны? – внешне спокойно спросила Жанна, даже не повысив голоса. – Эти лотарингские выскочки мечтают даже о таком? Но на каком основании?