Густав Маннергейм за 90 минут - страница 10

В конце августа, когда русские войска захватили Буковину, Румыния решила выступить в союзе с Антантой и запросила военной помощи у России.

Поздней осенью 1916 года дивизия Маннергейма совершила 700-километровый переход, чтобы присоединиться ко 2-й Румынской армии под командованием генерала Авереску. Маннергейм очень гордился, что во время этого труднейшего марша, когда всю дорогу приходилось двигаться практически по бездорожью, его кавалеристы не потеряли ни одной лошади.

Не прошло и суток после перехода, как Маннергейм получил приказ седлать лошадей и выступить против немцев, прорвавшихся к реке Путна и атаковавших железнодорожную станцию с таким же названием. Державшая оборону станции румынская бригада под командованием полковника Струдзы оказалась в затруднительном положении. Прибывшая на помощь 12-я кавалерийская дивизия и бригада полковника Струдзы, перешедшая в подчинение Маннергейма, образовали новое соединение под названием «группа Вранца». Группа целый месяц сдерживала натиск превосходящих сил противника, хотя и несла большие потери. Маннергейм с особой горечью пишет о героически погибшем подполковнике Богальди из Ахтырского гусарского полка. Это едва ли не единственный случай, когда генерал открыто пожалел о потере своего подчиненного, до этого он сокрушался лишь о гибели своих лошадей.

После месяца кровопролитных боев дивизию Маннергейма было решено отвести для отдыха и пополнения, а потом передислоцировать в Бессарабию — в окрестности Кишинева.

Маннергейм нанес прощальный визит генералу Авереску, который, по его словам, «…поблагодарил за стойкость, проявленную группой Вранца, и уговаривал написать ходатайство, чтобы 12-ю кавалерийскую дивизию оставили в его армии».

Маннергейм выразил признательность за доверие, но, сославшись на то, что такие просьбы не приняты в русской армии, отказался.

Деятельность Маннергейма на Румынском фронте была отмечена орденом Михая Храброго третьей степени.

Прибыв в Бессарабию в конце января 1917 года, Маннергейм испросил разрешения отбыть в краткосрочный отпуск в Финляндию. Просьбу удовлетворили, и генерал отправился в путь, который пролегал через Петроград. В столицу Маннергейм приехал в середине февраля и, узнав, что император находится в Царском Селе, направился туда. На этот раз царь, хотя и принял Маннергейма, слушал его рассказ о положении дел на румынском фронте весьма рассеянно.

По окончании аудиенции Маннергейм поинтересовался у флигель-адъютанта, принимает ли императрица Мария Федоровна. Она была больна, но Маннергейм все же попросил сообщить ей, что просит аудиенции. Встреча была назначена на следующий день.

Такая неуместная настойчивость со стороны Маннергейма была, скорее всего, следствием того, что он еще не вполне осознавал, насколько стремительно развиваются события. Его рассказ о положении дел на фронте двухнедельной давности уже никого не интересовал. И это подтвердилось при встрече с императрицей. Когда Маннергейм с похвалой отозвался о румынском полковнике Струдзе, Мария Федоровна прервала его вопросом: «Не тот ли это Струдза, который, по слухам, перешел на сторону врага?» Маннергейм ответил, что не может поверить таким слухам и готов дать руку на отсечение, но полковник Струдза не способен на подобный поступок.

Императрица не стала возражать генералу, дабы сохранить его руку. Вернувшись в гостиницу, Маннергейм узнал, что Струдза стал перебежчиком и с самолета сбрасывал листовки, призывавшие румынские войска переходить на сторону немцев.

Пробыв в Петрограде около двух недель, Маннергейм понял, чем были заняты мысли обитателей Царского Села. В столице не было ни хлеба, ни топлива. Народ устал от войны и открыто критиковал царя.

23 февраля 1917 года Маннергейм, как и планировал, уехал в Финляндию. В Гельсингфорсе обстановка была более спокойная. Маннергейм встречался с родственниками и давнишними приятелями по кадетскому корпусу. Они сидели за обеденным столом и вспоминали прошлое. Позже Маннергейм напишет в своих мемуарах, вспоминая тот ужин: «…Я не мог и предположить, что буквально через год часть моих друзей, сидевших за столом, займут высокие посты в армии, о которой мы так мечтали. Армии, в которой я буду главнокомандующим».