Гувернантка из другого мира, или Фея с поличным - страница 9

стр.

При этом она ещё умудрялась нервно оглядываться назад, тяжело дыша, из чего я сделала вывод, что мистрис Сапота бежала по залитой солнцем анфиладе нам навстречу.

А может, и убегала от кого-то.

Нет-нет, а в её выпученных глазах вдруг мелькало такое, затравленное выражение…

Когда мистрис Сапота пошла в живописаниях несчастий по второму кругу, мне стало скучно, – готова поспорить, что «милорду» и ларсену тоже, но они, в отличие от меня, глаза отвести не смели, – и я принялась зыркать глазами по сторонам.

Кстати, о доме, в котором я оказалась. Прежде я такие только в кино и в инете видела. Не дом даже, а дворец. Картины в тяжёлых рамах, повсюду позолота, патина и вензеля с лепниной. Статуи опять же, фонтаны…

Но после цветочков, проросших из моей подписи, которые, в отличие от мотылька никуда не делись, я решила поберечь нервы с психикой и удивиться уже потом, всему сразу. Чтоб за один присест.

Махом.

И желательно в безопасности.

Оглядывания мистрис Сапоты вскоре объяснились.

Из-за статуи в виде держащихся за руки танцующих дев в венках показалась…

Я не сразу признала в грузной неопрятной фигуре чопорную гувернантку, мистрис Потаерх которая. Ещё час назад строгое коричневое платье с идеально отглаженным белоснежным воротником сейчас напоминало не то гигантскую палитру, не то костюм для пейнтбола, не то просто упавшую в чан с красками тряпку, невыжатую к тому же. С тряпки, то есть с платья прямо на мозаику пола задорно стекали цветастые ручейки. В шагах пятидесяти за гувернанткой следовали на четвереньках две девушки в чепцах, которые с завидным рвением оттирали с пола кляксы и бросали на несчастную мистрис любопытные взгляды из-под накрахмаленного кружева, но ближе подойти, то есть, подползти не решались.  Совсем недавно уложенные в идеальную гулю на макушке, локоны гувернантки сейчас торчали во все стороны, словно её током прошибло и больше всего напоминали воронье гнездо. Нет, пожалуй, подобное гнездо больше подошло бы попугаям.

Потому что было оно разноцветным.

В общем, та самая гувернантка, которую я каким-то чудом наблюдала давеча из-под потолка, за потрясающе короткий срок успела, похоже, посетить индийский праздник красок. И ещё на пейнтбол сгонять. Но, несмотря на увеселительный характер сих мероприятий, её они не осчастливили.

– Фа-ше тем-ней-шест-фо! Уфашаемый лорд Эскуро! – чеканя каждый слог, голосом королевы-девственницы в изгнании пропела мистрис Потаерх. – Фы-нуж-де-на, с фашего позфоления, отказаться от фаш-шего, так скас-сать, лестного пред-лош-шения!

– Мистрис Потаерх, – сдавленно воскликнула мистрис Сапота, всплеснув полными руками. – На кого ж вы нас покидаете? Вы уже почти что часть нашей семьи! Ну, скажите же, милорд!

Я метнула любопытный взгляд на «милорда».

У которого, кажется, все силы сейчас уходили на то, чтобы банально не заржать.

Но брови хмурил кто-то почти убедительно.

И даже на слова мистрис Сапоты, моргнув, кивнул.

– Нам будет так вас не хватать! – растекалась патокой мистрис Сапота. – И дети к вам привязались… Почти… Где-то в глубине своих невинных душ… Где-то очень, очень глубоко!

Под взглядом гувернантки мистрис Сапота отпрянула к стене и икнула, прикрыв пальцами рот.

– При-фя-с-са-лись?! Та простит меня достопочтенный лорд Эскуро…

– Конечно, конечно, – подтвердил брюнет, который, вот, помимо остальных своих сомнительных достоинств, ещё и милорд. – Вы прощены от и до! Целиком и полностью.

Мистрис Потаерх нахмурилась, явно пытаясь понять, издевается ли над ней темнейшество, или просто стебётся.

Мне, кстати, тоже любопытно было.

Но вроде «потэйтоусом» не обозвал, и то сахар.

– Фаш-ши так насыфаемые дети – не дети фоф-се, а настоящие чудовища!

И тут с «милордом», кем бы он ни был, что-то произошло.

Как в русских народных сказках: ударился добрый молодец о сыру землю – и стал недобрым.

Нет, биться брюнет ни обо что не бился.

Вот только ростом стал выше. Раза так в полтора! И в плечах расширился… Загорелая кожа его внезапно почернела. Что особенно контрастно смотрелось с вдруг полыхнувшими голубым огнём глазами!

В общем, жуть жутковская!