Хамка. Счастливая. - страница 14

По сути, все должны были ненавидеть Семена, я имею ввиду коллег моего города, про остальных не скажу, но его боялись, уважали, Иринку вообще трясло. Но не было почему-то негатива. Это как строгий учитель в школе. Вроде предмет терпеть не можешь, думаешь фигня полнейшая, которая во взрослой жизни не пригодится. Но учитель строгий и из-за него приходится что-то делать и дисциплину блюсти. Примерно тот же случай был и здесь.

– Спасибо нашему молодому, но одному из самых активных и ответственных работников, – сказала молодая девушка, которая вызывала на сцену выступающих. Видимо она выполняла роль организатора на этом мероприятии.

После речи полной женщины, которая рассказывала о том сколько средств было вложено в рекламу наших трав и чаев, как и где продвигалась новая линейка, объявили двадцатиминутный перерыв. Я подошла к Жене:

– Могу пойти переодеться, но мне нужно гладить костюм, он помялся капец как. Поэтому снова опоздаю.

– Да сиди уже, – обречённо махнул он рукой.

Ну и ладно. Я направилась к столу с закусками. Мальчики растаскивали небольшие корзиночки, наполненные мясной начинкой под сыром. Девчонки налегали на сладкое и фрукты. Я хотела пить и пошла на поиски чая с лимоном.

– Приве-е-ет, необычно выглядишь, – сказал кто-то рядом со мной. Я обернулась. Марина. Блин, вот тебя то мне в этом говнодне и не хватало. Моя личная вишенка на торте, так сказать.

– Привет, – улыбнулась я приторно-сладко, вернее постаралась так улыбнуться, – спасибо!

Я осмотрела ее с ног до головы. Понятия не имею, сколько Марине лет, но примерно тридцать с хвостом точно. Она была такой породы, что до старости щенок, сухонькая, жилистая, в принципе обычная женщина, ухоженная. Волосы чуть ниже плеч, наверное, каштановые. Но вся ее внешность напоминала мне комариху. Острый носик, острые глазки, тонкие губки бантиком. Само ее лицо было ехидным. Ей бы на детских утренниках лису играть без грима.

Но в целом она было ухоженной симпатичной теткой. Марина поправила ворот на белой рубашке, заправленной в юбку карандаш, на ногах туфли лодочки на среднем каблуке. Мне хотелось ляпнуть, что она выглядит крайне обычно, но каким-то чудом я промолчала.

Маринка не унималась. Она перебросила через плечо свои почти красные волосы, с таким видом, словно это была коса Рапунцель, а не три волосины в шесть рядов, как у Масяни. А затем сказала:

– Женя не сделал тебе выговор по поводу внешнего вида?

– Конечно, сделал. Сказал, посмотри на Марину, вот как надо одеваться, не то что ты, – я бросила в чай кусок лимона и отошла в сторону.

– Хм, – сощурила глаза Марина и наконец отстала от меня. Видимо не знала, как повести себя дальше, то продолжить поддевать меня, то ли оставить в покое на какое-то время.

Я потеряла коллег своего региона среди массовки из торговых представителей, руководителей и других работников компании. За небольшим столиком сидели три девушки азиатской внешности, четвертый стул был не занят.

– К вам можно? – спросила я.

– Конечно, – кивнула высокая красивая блондинка с миндалевидным разрезом глаз.

– Меня зовут Диана, – сказала я, будто им не пофиг.

– Люда, – ответила блондинка. Я кивнула, будто и мне не пофиг.

С остальными все оказалось проще – Асель и Гульмира. Из Казахстана.

– Вопрос первый, – начала говорить я, отпивая чай, – мы что, наше добро и в Казахстане продаем? Вопрос второй некорректный: Людмилка, ты метиска?

Все рассмеялись.

– Давно продаем, – сказала Гульмира, – тебе что супервайзер ни разу не говорил? Они так гордятся тем, что продают свою продукцию не только в России…

– А…ну да… аж еще в Казахстане, – вставила я.

– Конечно, – смеясь кивнула она.

– Ага, – махнула Люда головой и откусила от какой-то булки значительный кусок, а потом добавила с полным ртом, – метиска…

– Ты мне еще скажи, что ты ешь булки и не поправляешься, – добавила я, разглядывая ее.

– Неа, не поправляюсь, хотя очень хотелось бы.

Девушка была как жердь, но что называется в тренде. Кто б мог подумать, что она с этим борется.

– Тут половина зала от зависти умрут, если узнают, что можно есть все подряд и не толстеть, – сказала я, – и я первая буду среди умирающих.