Хамза - страница 30

- Как вы можете называть мудрецом человека, который участвует в лошадиных представлениях в цирке? - пожал плечами Алчинбек.

- В цирке он зарабатывает себе на хлеб, - вздохнул Хамза. - Но дело не в этом. Мне понравилась скрытая форма его иронии. Он ничего не говорил впрямую, а между тем все его поняли.

- Не хотите ли вы сказать, дорогой друг, - улыбнулся Алчинбек, - что нам тоже надо привязать мочальные бороды, если мы решим обратиться сегодня к народу с нашими идеями о необходимости просвещения? А чтобы нас все поняли - ещё и залезть на лошадей?

- Нет, сегодня, после Юсуфджана, я бы, пожалуй, не стал обращаться к народу...

- Но вы же собирались когда-то использовать народные гулянья для разговора с народом о пользе грамотности.

- Вы не поняли меня, Алчинбек... Что мы видели сейчас? Интересное зрелище, театр. Юсуфджан адресовался к чувствам людей. Не к их уму, а к сердцу. Сначала к сердцу... Мне кажется, что это самая короткая дорога к уму человека - через его чувства... Помните, он назвал себя и разбойником, и судьёй. Одновременно в одном лице. А ведь это уже образ - театральный образ, художественный образ. Потому что он состоит из двух несоединимых, противоположных, противоречащих друг другу сторон. Но каждый живой человек состоит из противоположных сторон. Всё вокруг нас наполнено противоречиями. Надо только уметь находить такие противоречия, из соединения которых рождалась бы правда...

- Вы удивляете меня, Хамзахон. Как может быть разбойником такой почтенный человек, как судья? Если бы он был разбойником, его бы давно уже посадили в тюрьму.

- Мы с вами знаем многих почтенных разбойников, - вздохнул Хамза, - которые давно должны были сидеть в тюрьме. И тем не менее они находятся на свободе и пользуются всеми благами жизни. Хотите услышать их имена?

- А может быть, мы сначала съедим хороший лагман? - предложил Алчинбек. - Чем славится Айдин-булак? Своими лагманами, пловом и люля-кебабами. Сейчас найдём прохладное тенистое место, как следует закусим и продолжим нашу беседу. Во многих умных книгах мудрецы говорят о том, что нельзя вести серьёзный разговор на пустой желудок: из-за голода можно сделать неправильные выводы о совершенстве нашего мира. Тогда как всё его несовершенство в такую минуту состоит, может быть, в том, что ты ещё не успел пообедать.

- Значит, те, у кого желудок постоянно пуст, - задумчиво проговорил Хамза, - всегда делают неправильные выводы о совершенстве нашего мира? Для них-то мир постоянно несовершенен?

- Мы идём в лагманную или нет? - спросил Алчинбек, уклоняясь от ответа.

- Идём, идём, - рассеянно ответил Хамза.

Но не успели они пройти и десяти шагов по берегу озера, как навстречу им попались сын кузнеца Буранбай Дариз и Умар Калла.

- И вы здесь! - обрадовался Хамза. - Тоже гуляете? Пошли вместе с нами, а?

Умар и Буранбай переглянулись, - видимо, у них были какие-то свои планы. Но Алчинбек сделал рукой широкий жест - я угощаю! - так, вероятно, нужно было понимать его, - и вся компания направилась к широко натянутому между деревьями полотняному навесу, под которым располагалась самая большая лагманная и шашлычная одновременно в Айдин-булаке.

Эргаш - профессиональный головорез, каких не сыскать было во всей Ферганской долине, - сидел в большой лагманной за ситцевым пологом, наслаждаясь послеобеденным отдыхом.

Лицо Эргаша было похоже на жёлтую тыкву, в центре которой плашмя была приклеена короткая и толстая морковка. Узкие щели глаз тараканами разбегались в разные стороны. Могучие плечи обтягивал шелковый халат.

В Коканде Эргаш официально считался торговцем - он даже держал для видимости на базаре несколько мелких лавчонок. Но все знали, что главное его дело - кинжал и небольшая шайка отпетых удальцов, готовых за деньги отправить на тот свет хоть самого пророка Магомета.

Эргаш, поджидая Кара-Каплана, ближайшего своего помощника, дремал вполглаза за своей ситцевой занавеской. И в то же время он зорко наблюдал за входом в лагманную - ему было видно всё, а он не был виден никому.

Компания Алчинбека, шумно усевшаяся неподалёку и тут же начавшая громкий разговор, привлекла его внимание. Он подозвал чайханщика.