Хасинто. Книга 1 - страница 13

Боится? Неправда! Всего лишь опасается и не верит в его показную открытость и лживое добродушие. А еще ревнует Мариту. И давно умершего отца ревнует тоже, но не хочет, чтобы де Лара это заметил.

— Сеньор… Я могу рассказать, если желаете.

— Нет, — он отмахнулся. — Только если желаете вы. Вот если бы я приказал вам, как сеньор вассалу — это одно. Но пока я ничего не требовал. Захотите — сами заговорите. Ну а насчет вашего вопроса… Гарсия одолел своего быка, а я своего… не совсем.

— Как это?..

— А так. Мой конь споткнулся, упал на колени, копье в землю ушло. Бык же, не будь дурнем, на меня бросился. Следы от его рогов до сих пор здесь. — Он провел рукой по груди. — И навсегда останутся. Из седла я, понятно, вылетел. Благо, успел прийти в себя и вернуться в него, иначе бык меня растоптал бы. Хорошо, что конь мой сумел подняться и унес от этого демона. В общем, Гарсиас, я спасся бегством.

Все-таки странный человек. Хасинто никогда не признался бы в таком позоре своему эскудеро.

После недолгого молчания Иньиго Рамирес продолжил:

— Но, понимаете, то была моя первая коррида… Я был молод и не слишком умен. Мне казалось: лучше умереть, чем смириться с тем, что по юности я считал немыслимым унижением. А еще эта толпа на трибунах… Потому я не позволил увести ни себя, ни быка, снова против него вышел, даже о ранах забыл. Вроде я их и не чувствовал. Стыд оказался сильнее…

Теперь ясно, отчего де Лара все-таки рассказал о той корриде. Решил похвастать. Конечно, не каждый отважится выйти против быка после того, как еле спасся.

— Быка я все-таки убил. Толпа ликовала, я гордился. До тех пор, пока ваш отец не отчитал меня. Наедине, разумеется.

— За что отчитал?!

— Не понимаете? Я тоже не сразу понял…

Хасинто надеялся, что сеньор продолжит, но тот, глянув на возлегшее на гребень горы солнце, подозвал кобылу. Не касаясь стремян, взлетел в седло.

— Поехали. Задержались мы тут, а нужно еще в одном месте побывать. Тут недалеко, но если хотим успеть к вечерне, все равно нужно поторопиться.

Еще одним местом оказалась бегетрия[11] в дюжину домов. Крестьяне в конце прошлого — весеннего — месяца избрали своим сеньором Иньиго Рамиреса из рода де Лара и принесли вассальную присягу. Он же теперь хотел самолично глянуть, что за земли оказались под его покровительством. По крайней мере, так дон сказал Хасинто.

В саму деревню заезжать не стали, а, взобравшись на холм, осмотрели хижины и поля сверху. Солнце еще не закатилось, в его рыжих лучах краснели фигурки волов и крестьян, алело истерзанное плугом поле.

Странно, что его вспахивают только сейчас, когда уже лето. Может, до этого люди чего-то опасались, поэтому земля пустовала? Наверное, сейчас она страдает от плуга, но пройдет немного времени, и на ней жизнь заколосится. Так всегда бывает… Всё рождается в муках — и благодаря мукам.

Интересно: зерну больно, когда его оболочку прорезает юный, но острый и жестокий росток?

— Больно ли зерну?..

— Чего? — переспросил Иньиго Рамирес.

Это что же, Хасинто задал вопрос вслух? Ерунда какая! Теперь де Лара подумает, будто его эскудеро безумен. Сказать «я ничего не говорил» или «вы не так услышали» — не выйдет, сеньор не поверит. Значит, остается повторить глупый вопрос.

— Да так, вздор… Подумал: а зерну не больно прорастать? Как вам кажется?

Сдвинув брови, де Лара долго смотрел на Хасинто.

— Забавные у вас мысли, Гарсиас… — наконец протянул он и пожал плечами. — Не знаю, никогда о таком не задумывался. Да и зачем? Зерно нас кормит, таков его удел по божественному промыслу. А души, которая бы скорбела, у него все равно нет.

Верно… Все есть Божий промысел. Ведь человеки тоже не так просто рождаются, живут, умирают в страданиях, а из-за грехопадения первых людей. Но ещё страдания — это испытание духа и веры. Тех, кто их претерпит и не возропщет, ждет Царствие Небесное.

А насчет зерна все же любопытно…

Хасинто закусил губу и помотал головой, чтобы из нее выветрились глупые мысли. Исчезать они, правда, не спешили. Благо, сеньор помог.

— Поедемте обратно. Иначе к закату не успеем.

Он развернул кобылу и двинулся к подножию холма. Хасинто направил Валеросо следом. Сначала копыта глухо застучали по земле, а потом звонко — по камню.