Хасинто. Книга 1 - страница 35

— Пф-ф! Поверь, сейчас ему все равно. По крайней мере, в оба предыдущих раза так было.

— Ладно.

Хасинто поднял тяжелый кувшин, поудобнее обхватил руками и прижал к груди.

— Да уж… Неужели все выпьет?

— Не думаю. Но говорю же: лучше с запасом.

Поднявшись из погреба, Хасинто спросил:

— А может, ты ему отнесешь? Тебе лучше известно, что и как.

Диего аж отпрянул, будто ему гадюку хотели всучить.

— Ну нет! Тебе велено — ты и неси, — чуть мягче он добавил: — Извини, но мне прежних разов хватило. Неизвестно, что ему взбредет в голову. Однажды заставил баллады петь. Ну как заставил… Попросил. Но разве ему откажешь? Сам понимаешь. Так и завывал я пол ночи. Все время, пока он пил. У меня даже голос охрип…

У входа в опочивальню сеньора Хасинто замер в нерешительности, а сердце в груди заскакало, подобно быку на корриде. Когда же он все-таки постучал, то позволения войти не услышал. Постучал снова, уже громче. Безмолвие.

Может, дон Иньиго уснул? Хорошо бы… И вполне понятно. Он измотан дорогой, да и полночь близится. Но что если не спит? Тогда получится, что Хасинто не выполнил приказ. Придется все-таки зайти без разрешения.

Задержав дыхание, он толкнул дверь.

Нет, сеньор не спал. Он сидел на полу, подстелив под себя медвежью шкуру и прислонившись спиной к кровати. Бьющееся в камине пламя высвечивало его профиль, и было видно: губы сеньора шевелятся. Он как будто шептал что-то, хоть и беззвучно. Впрочем, через несколько мгновений раздалось явственное:

— Мой мальчик… Всё зря.

Никогда прежде Иньиго Рамирес не называл его «мой мальчик»… Может, это он о своем пропавшем, а скорее погибшем сыне вспомнил?

— Дон Иньиго?

Молчание.

— Сеньор, вы просили вино.

— Что? — де Лара дернулся, повернул голову. — Ах, это вы… Да, ставьте сюда.

Он указал на место рядом с собой и вновь отвернулся, Хасинто опустил кувшин у его ног. Сейчас бы поклониться и выйти, но отчего-то не получается.

Он тупо смотрел, как сеньор выковыривает ножом пробку. Наполняет кубок, расплескав при этом немало вина. Пьет.

— Ты еще здесь? Плохо слышал: принеси вино — и свободен? Самое время уйти и быстро.

Конечно, Хасинто тут же убрался, но всё время, пока не уснул, мучился мыслями: что такое творится с сеньором, и почему даже Диего мало об этом знает, хотя уже долго в оруженосцах.

В несколько следующих дней дон Иньиго почти не выходил из покоев. Только просил принести еду или, что случалось чаще, вина. В остальном Диего и Хасинто выполняли те же обязанности, что в два месяца сеньорского отсутствия, и так же тренировались. Правда, всем упражнениям предпочитали поединки на мечах или копьях.

Очередное утро ничем не отличалось от предыдущих, кроме погоды: воздух стал зябче, небо затянули влажные облака. Оно и понятно — середина осени. Вот-вои дожди зарядят, и тренировки станут куда неприятнее. Но пока прохлада на руку, не так жарко биться, и солнце не ослепляет.

Сейчас они сражались на мечах и — о да! — Хасинто одолел Диего. Такое бывало хоть и часто, но не всегда, а потому победа радовала. Он издал ликующий возглас, у приятеля, напротив, вырвался разочарованный вздох. Одновременно до ушей донеслись слова:

— Неплохой бой, эскудерос.

Они повернулись на голос. Дон Иньиго!

Он что, наблюдал за поединком? Тогда вовсе замечательно, что Хасинто победил. А еще лучше, что сеньор наконец-то похож на того кабальеро, каким был до отъезда! Ну, веки, правда, припухшие, тени под глазами, кожа болезненно-серого оттенка. Ничего, это наверняка ненадолго. Зато он улыбается, выражение лица умиротворенное, от былой мрачности ни следа.

— Дон Иньиго! — просияв, воскликнул Диего.

Он подошел к сеньору и склонил голову. Хасинто последовал его примеру.

— Диего, Чинто, доброе утро, — улыбка де Лары стала шире. — Смотрю, вы оба лучше управляетесь с мечами, чем когда я уезжал. Значит, не бездельничали, пока меня не было. Похвально.

Он явно рад их видеть. Это приятно. Может, теперь все пойдет, как раньше?

— А вот и Гонсало!

Сеньор посмотрел поверх их голов, и Хасинто оглянулся. По дороге шел оруженосец, ведя за собой кобылицу.

— Я отправлял его за Эстреллой, — пояснил де Лара. — Мне тоже следует размяться.