Хэппи Энд - страница 12

Всё. Встретимся — доболтаем.

Доехала на «ура». Живая. Сейчас под душ — и спать.

Настроение — не дай Бог! Телефон отключаю. Мне надо выспаться, а то в твоей курилке, которую ты называешь «комнатой для гостей» не сомкнула глаз. Казалось, утро не наступит никогда. Впрочем, оно, похоже, так и не пришло. Это пишу не я: это пишет моя не выспавшаяся депрессия.

Ладно. Привет.

Когда проснешься и включишь телефон, набери меня по сотовому. Пять минут назад позвонил Кирилл. Он не в себе, да и я с такого бодуна будучи разбуженный… Единственное, что я понял, это то, что Олег и Зинка в больнице. В какой именно и что они там делают, не знаю. Сейчас я под холодный душ, за баранку и к Кириллу. Хотя в моем состоянии вероятность того, что я доеду до места назначения или тоже окажусь в каком-нибудь медицинском учреждении, примерно одинакова. Лови меня по сотовому. И ведь ни до кого не дозвониться: все еще с полянки не приползли!

Прости, забыл включить сотовый. Они не в больнице. Точнее, не совсем в больнице: они в морге. Оба. Кирюшке позвонили в девять утра из полицейского управления, потом приехали — пока я в человеческое состояние под душем возвращался, — вопросы какие-то задавали, он не помнит, какие, и потом сказали насчет морга. Я от него позвонил в «Дженерал», там долго искали по бумажкам и наконец подтвердили. Я туда поехал. Не знаю, зачем поехал: сначала никого не мог найти вообще (праздник ведь сегодня), а когда нашел кого-то, эта кто-то сказала, что ими занимается полиция. Обломавшись об эту бюрократиху от медицины, вернулся к Кирюшке, но его уже дома не было. И вот сижу у себя дома, что делать — не знаю, крыша уехала вконец, и больше всего хочется нажраться и забыться, но боюсь: кто знает, когда водительские способности мои могут понадобиться? И где Кирилл? И что вообще происходит? Наверно, все-таки нажрусь…

У тебя самое главное — нажраться!

Впрочем, должна признаться, что вчера сделала то же самое (скажи мне, кто твой друг!). Никак не удавалось заснуть, понимаешь? Вот и наклюкалась твоим коньяком, который ты когда-то завёз. Не первый раз уже назюзюкалась. И на твой сотовый не звонила.

И кто только придумал эти проклятые пикники! И зачем мы поехали — ведь не хотели же! Вот два дурака, чтобы голову, блин! — в песок не прятать. Интеллигенты грёбаные…

Я в полном расстройстве. Завтра на работу, а не соображаю ни черта. Глаза раскисли, нос распух, да и вся остальная рожа какая-то расквашенная, помятая. Взглянув случайно на себя в зеркало, наконец, поняла: вот именно это состояние, пардон, лица и называется: «кирпича просит». Что с Кириллом? Встретился ли ты с ним, наконец? На самом кемпинге я его что-то не видела. Был он?

Пашенька, неужели это не кошмарный сон и не пьяный бред? Да, я знаю, такими вещами не шутят.

Олега нет. Моя жизнь кончена. Даже, если я жива физически, душа всё равно мертва. Ведь больше ничего в жизни не было, кроме этой любви. Почему кому-то надо было стрелять в него, а не в меня? Ведь убил-то он этим выстрелом нас обоих, а мог бы — одну меня…

Да, конечно, дружба с тобой — но я не тот человек, с кем можно долго поддерживать отношения. Я знаю, ты тоже меня оставишь. Меня все всегда бросали. Теперь стало ясно, почему. Потому что меня нет. А есть только тень. Чёрная и жуткая. Подумать только, ещё два дня назад я шутила и на что-то надеялась.

Паша, сообщи, если узнаешь чего нового. Мне же никто, кроме Зинаиды не звонил… За мужей своих боялись наши дамы. Если бы они знали, как сильно мне не нужны их мужья! А Зинаиде чего было бояться? Знала ведь, что Олег — её. Уж это-то наизусть знала. Хоть вливала яд, но и сообщала новости. Всё. Больше никто, кроме тебя, звонить не будет. Да и ты скоро прекратишь.

Пустота. Тьма.

Кажется, коньяк остался. Пойду допивать.

Теперь у нас с тобой будет много общего: океаны спиртного.

Боже мой, ведь ещё похороны впереди!

Павлуша, а как ты? Пьёшь, небось?

А у меня ещё чуть коньячку.

Хочешь выпить? Твоё здоровье.