Хэппи Энд - страница 56

Слушай, Павлик, я не знаю, что делать с Кириллом… Может, в полицию звонить… Нет, глупо. Да и ты-то ведь дрыхнешь, небось… Ладно, подожду ещё.

Интересно, остались после Марго какие-то записи? Вот она что-то такое спела про Золушку, которая так Золушкой и осталась, а хрустальный башмачок ей только приснился. Это точно про меня. И царевне из её песен никогда не удалось вылезти из проклятой лягушачьей шкуры… И Принцесса на Горошине побродила, помаялась, а потом взяла, в конце концов, да и выскочила замуж… Как в тюрьму…

Мне сейчас пришло в голову, что Марго любила сказки, значит, могла бы быть самой прекрасной мамой на свете… И Кирилл вырос бы другим…

Почему реальность иногда бывает такой жестокой? Особенно к людям талантливым? Почему поэты бывают нищими и несчастными? Интересно, возникнет когда-нибудь общество, где творцы (я имею в виду, настоящие, не на продажу и не графоманы) будут сыты, одеты и счастливы? Или человек в состоянии сочинить что-нибудь приличное, только если у него ничего, кроме таланта, нет? Должен ли человек страдать для того, чтобы вышло из-под его пера что-нибудь путное, или это необязательно? Априори: голоден Мишка, пьян в стельку, значит, жди от него шедевра? Мучается Марго — опять же выйдет нечто…

И обратная связь. Может ли страдание раскрыть и вычеканить в человеке талант? Почему тогда я стихов не пишу?

Паша, я в ужасе. Не могу больше. Пойду, хоть госпитали обзвоню. А если Кирилл ещё сядет за руль, тут-то мне конец и придет.

Кирилл явился в районе трёх утра. Пропитанный алкоголем и табаком, весь какой-то заплёванный… Сперма, что ли… Но я рада, что пришёл и живой.

Он ещё спит. А я стала собирать стирку… Вошла тихонько к нему в комнату просто, чтобы подобрать его вещи… Вечно валяются, где попало… Разбросанные… И нашла письмо. Из джинсов высунулся кончик. От Марго. То самое. Я вытащила, не стирать же его вместе со штанами, в конце концов.

Паша, можешь надо мной смеяться, судить меня, как хочешь, только я не сдержалась и письмо это прочитала. И в голове образовалось такое, что решила сунуть письмо в скэннер и послать тебе. Пусть я тысячу раз не права, но я должна с тобой поделиться, иначе просто лопну от избытка чувств. Прочти и напиши, что ты об этом думаешь. И не забудь стереть немедленно после того, как прочтёшь. Обязательно сотри, слышишь?

«Кирилл.

Я знаю, что была тебе плохой матерью, то есть, что я — совсем никакой. Сейчас вот пытаюсь исправить, а в моих силах не так уж много. И слишком поздно. Ты — взрослый человек, с устоявшимися желаниями и стремлениями. Мне не остаётся ничего другого, как решиться на этот последний, отчаянный шаг. Или отчаявшийся? Вот смешно: русский язык позабыла.

От всей моей заблудшей души надеюсь, что моя смерть спасёт тебя. Значит, я должна сделать то единственное, что ещё могу.

Я искала тебя в ту ночь. Хотела поговорить. Узнать, каким ты стал без меня. Крутилась вокруг палатки Олега, потому что видела раньше, как ты отправился туда отдыхать. Понятно, наши песни вряд ли могут тебя заинтересовать… Спать же на природе, должно быть, приятно. Я видела, как ты выскочил из палатки. По дороге ты как будто чистил какой-то твёрдый предмет мягкой тряпкой… Потом с ужасом сообразила: это был пистолет. Ты пытался впихнуть его во что-то… Шапку, что ли… Сначала я не была уверена, ни что за предмет, ни в том, шапка ли это, ни в том, серая ли. Всё-таки, темень стояла глубокая. Ну а утром поразмыслила хорошенько и, в конце концов, обо всём догадалась. Совсем недавно… Сопоставив факты, вдруг всё поняла.

А тогда, там… Через некоторое время в похожей шапке вдруг увидела Мишку. Он сказал, что вытащил из моей сумки. У меня ничего серого вообще никогда не бывает, просто не к лицу мне серый цвет. Мишка был в стельку в ту ночь, а после сболтнул, что всё знает, поскольку видел, кто убийца. Я постаралась убедить его, что ему померещилось спьяну.

Любые вещи, которые видишь в ночной тьме, кажутся неубедительными, а уж при таких-то обстоятельствах… Всё, что произошло, выглядело миражом, вернее, ночным кошмаром, пьяным бредом… Поэтому я пошла обратно к тому месту, едва дождавшись рассвета. Как будто, чёрт меня гнал. Увидала расплывшееся по боку палатки кровавое пятно. Костистая ледяная рука сжала горло изнутри… Несмотря на страх, я заглянула в палатку. Да, пуповина, связывавшая меня с тобой когда-то, давно перерезана, тем не менее связь существует, да ещё какая крепкая! Не беспокойся, понимаю: тебе не до моих эмоций, поэтому продолжаю о фактах. Значит, обнаружила два трупа. Руки женщины сжимали серый шарфик, той же выделки и того же материала, что шапка на Мишке, которую по его утверждению, он вытащил из моей сумки.