Хэппи Энд - страница 7
Клара, милая ты моя девочка, ведь я никогда ни к кому не лезу с вопросами типа «что — почем?». А вот о твоих финансовых неудачах знаю, похоже, не хуже тебя самой. Может быть, даже лучше. Потому что они мне рассказывают. Оба. И он, и она. Она непременно с ухмылкой. Он — без: интеллигентен все-таки. Ох, «сатана там правит бал!» То есть, она не врет, когда говорит тебе, что способна заставить его делать все, что захочет. Отдаю себе отчет, что это не мое дело, что должен вести себя, как Даладье с Чемберленом в Мюнхене в тридцать восьмом году, а не могу: они же не кого-нибудь раздевают, а тебя! И все же молчу: меня никто (в смысле — ты) не уполномочивал вставать на защиту. Но сколько же еще раз, глупенькая моя, ты будешь продавать с себя последнее на забаву этой змеюке? А Кирюшка, бедный мой мальчик, при двуликом папашке и нетсловопределитькакой «с понтом» мамашке… Пишу вот и, кажется, сам начинаю въезжать, почему он из семейки своей, благополучной такой, то и дело сбежать норовит. Хоть и подозреваю, что еще да-алеко не все знаю…
И кстати — если не секрет — о каких таких моих «наклонностях» она тебя расспрашивала? О сексуальных? Или алкогольных? О, ужас, сколько их разных у меня!..
Теперь о штампах. «Практичность джинсов — какой штамп!» Уважаемая Кларапатра, вы в какой стране проживать изволите? Разве не в стране штампов? На экране штампы — вплоть до поцелуев строго дозированной продолжительности. На эстраде штампы (вы никогда не вслушивались в тексты так называемых «популярных песен»? — один сплошной штамп!). В любой точке этой большой страны вам подадут стандартный гамбургер и соду со льдом и до удивления стандартно — как будто это делает один и тот же человек — застелют кровать стандартного размера в любом из штампованных мотелей. Да что это я растекаюсь? Ильф и Петров еще сколько десятилетий назад об этом писали в своей «Одноэтажной Америке». С тех пор по сути ничего не изменилось: страна по-прежнему пребывает во власти Его Величества Штампа. И все новое здесь либо становится штампом, либо умирает. То же самое с одеждой: попробуй Кирилл выйти в нормальных штанах, то есть его размера, чтобы талия была на талии, а не в рискованном положении чуть выше колен, его сверстники не поймут и обидятся. Лет полтораста назад немецкий еврей по имени Леви Штраус в Сан-Франциско сконструировал свою первую пару джинсов по одному-единственному принципу — практичности. С тех пор это стандарт. Если угодно, штамп. Причем же тут я?
А брюссельскую капусту мою трогать запрещаю. Потому что в сочетании с бельгийским же пивом и домашней сарделькой из «русского» магазина — это и есть самая настоящая экзотика в «нашей земной глуши» (не я, а великий Вертинский так сказал). И это мой способ протеста, пассивной борьбы со всеобщим штампом.
Целую! Хэппи энд так или иначе состоится…
— Хэппи энд состоится! — Скалится Голливуд.
— Хэппи энд состоится! — Вторит европейская комедия.
— Хэппи энд состоится! — Провозглашали советские фильмы.
— Хэппи энд так или иначе состоится… — Утверждаешь ты.
— Вот тут позвольте усомниться, — качаю головой я. — А бывает ли в жизни хэппи энд? Мы не знаем заранее, где упадем, какой уж тут хэппи энд! В него даже Кирилл не верит. Вот же ты сам говоришь, что мальчишка у тебя спасается от семьи, это же не обязательно именно в том смысле… Может, человек вообще не понимает, что ты… Имеешь право любить, кого хочешь. Но ведь это не любовь — разве что момент… Сейчас паренёк в твоём вкусе, а когда подрастёт?
Про штампы молчу. Прав ты или нет (ну, прав, конечно), но думать сейчас про это, тем более, растекаться по древу что-то лень. В отличие от тебя, конечностей маловато. Подумаешь, многочлен нашелся. Я-то, грешным делом, руки-ноги имела в виду…
То есть, ты, пожалуйста, пойми меня правильно: я не пытаюсь учить тебя жить… Зато имею полное право ворчать. Прости, если перегибаю, очень уж переживаю за Кирилла: ты обаятельный, умный, тебе хоть кого в себя влюбить ничего не стоит… А он — мальчишка. Щенок. Мало что в жизни смыслит.