Хидэёси. Строитель современной Японии - страница 15

какие всегда носили продетыми в гарду меча; оскорбление было тем тяжелей, что спорный предмет был подарком самого Нобунага. Не пожелав тщетно и по-дурацки кричать о своей невиновности, Токити занялся поиском виновного, разоблачил его, и Нобунага изгнал клеветника, посоветовав сделаться самураем-паломником (муся-сюгёдзя), — пусть странствует ло провинциям, чтобы совершенствоваться как в духовной медитации, так и в военном искусстве! Ловкий способ избавиться от докучливого человека.

Токити также умел показать себя здравым политиком — ценное качество, которым не обладал его господин. В то же время, когда улаживалось дело с ножичком, из земли Исэ, пробыв там несколько недель, вернулись шпионы Нобунага. Они принесли заманчивые вести: Исэ трепещет от страха перед Нобунага, неопределенного, смутного, все готовы сдаться без сопротивления при первом угрожающем жесте — слова, звучащие приятной музыкой для ушей любого великого завоевателя. А вот Токити увидел в них лишь основание удвоить осторожность. Он выступил против всякой ненужной военной акции, подчеркнул, как дорого будет стоить наступательная война, мало оправданная в ближайшее время, и как они рискуют, если неосмотрительно обнаружат свою базу ради наступления, исход которого, что бы ни говорили шпионы, остается сомнительным. Правда это или легенда, умело выдуманная, чтобы подчеркнуть различия между обоими персонажами в дальнейшем и объяснить необыкновенный взлет карьеры молодого человека? А также чтобы показать, что он меньше, чем его господин, был вовлечен в адский вихрь крови, которая всегда призывает кровь? Для воина от природы Токити всегда проявлял изрядную сдержанность; он любил переговоры и с наслаждением готовился к этим состязаниям в изворотливости. Нобунага умрет из-за неумеренной страсти, к насилию, часто совершаемому с пренебрежением ко всякому кодексу чести или, точнее, вне всякого кодекса чести — тех правил, которые восхищают нас сегодня, но которые были разработаны только гораздо позже, в эпоху Эдо, когда, как ни парадоксально, на самом деле воины уже не имели ни права, ни возможности сражаться по серьезным поводам.

В деле Исэ доводы Токити в конечном счете убедили Нобунага. Но как лишить войска выступления — и грабежа, — к которым они уже приготовились? Значит, надо было найти жертву, место приложения сил: ей стала крепость Ивакура (в Овари, в современной префектуре Анти), создававшая помехи тем, кто базировался в Киёсу. Это годилось, чтобы успокоить людей, но надо было еще и спасти честь; тогда Нобунага распространил слух, что план похода на Исэ, во многом раскрытый шпионами, в обилии водившимися у него, как и других местах, был разработан лишь затем, чтобы обмануть врага и разоблачить предателей, которыми, конечно, кишит Киёсу.

Лютый страх перед изменой! Он вызвал к жизни бесконечное множество историй, в большей или меньшей степени имевших правдивую основу (несмотря на театральное утрирование ситуаций), к которым относится и история учителя боевого искусства Уэдзима Мондо.

Уэдзима Мондо прибыл в Киёсу как будто случайно (по крайней мере, так утверждал он), в тот самый момент, когда Нобунага с изумлением обнаружил, что побасенка о шпионах, пущенная в ход, чтобы с честью выпутаться из ситуации с несостоявшимся походом на Исэ, оказалась правдой: в Киёсу было множество шпионов, работавших на разных хозяев. Изгнать их или истребить было недостаточно: следовало снова приняться за физическую и моральную подготовку войск, несомненно имевших слишком мало боевого опыта, при помощи учебных поединков и больших охот, составлявших основу их обучения, и набрать новых учителей — самых лучших.

Уэдзима Мондо был самураем без господина (ронин), уроженцем Центральной Японии — Тюгоку. Его появление, как нельзя более своевременное, вызвало, конечно, подозрения у Токити: он сам принадлежал к племени авантюристов и интуитивно умел судить о людях. Конечно, изящные манеры Мондо, который якобы прибыл из дикой горной местности, показались ему странными. Тем не менее. в ближайшее время ничего беспокоящего не случилось — Нобунага старался особо не рисковать. Как было принято при дворах