Химеры просыпаются ночью - страница 58

Изредка владельцы ларьков включали телевизоры в верхнем углу витрины и демонстрировали прохожим кадры из какого-нибудь боевика. Так я хоть немного прикасался к самим фильмам — будто к настоящему таинству. Странный гнусавый перевод и размытое качество только усугубляло атмосферу таинственности. Это не были фильмы по телевизору, старательно переведенные многоголосыми актерами. С кассет невозмутимый монотонный голос передавал всегда одинаково; и крики о помощи, и бешеную перебранку персонажей.

Но все же компьютеры были важнее. Фильмы снимались заранее, а в программах можно было выдумать что-нибудь свое. У меня уже имелось много задумок, некоторые я даже переносил в тетрадь. Но как воплотить хотя бы часть того, что задумано в голове и записано на бумаге, в по-настоящему рабочую программу? К Сан Санычу подойти то ли стеснялся, то ли боялся; почему-то казалось, что он обязательно высмеет все мои труды и отправит за дверь с каким-нибудь занудным напутствием вслед.

Часто я забегал в книжные магазины и рассматривал там компьютерные журналы и книги. Они стояли на страницах, эти компьютеры, такие большие и красивые, готовые дарить всем купившим их праздник и радость от общения с ними. И все люди, изображенные на их фоне, весело улыбались, а на мониторах красочно рисовались графики, окошки, эмблемы, цветы, космос или автомобили. Увы, я не мог позволить себе купить даже журнал, в котором пишут о компьютерах, чего говорить о самих…

А однажды в торговый центр привезли настоящие ПК-машины. Я увидел их случайно и — остановился, пораженный в самое сердце. В жизни они оказались меньше по размерам, чем представлялись, но все равно — грандиозными и настоящими. Цена меня тогда не смутила — я все равно знал, что никогда не куплю ни один из них. Мне хватало одного только взгляда на белоснежные корпуса, переключатели, загадочные кнопки и лампочки. И клавиатуры были у них совсем не такие, как в школе. Тоже белые, кнопок гораздо больше, ровные и чистые, выстроились они, руки так и тянулись понажимать. Когда же для демонстрации некоторые машины стали включать, я окончательно потерял покой. Такое прежде было лишь в журналах. Тигр на экране или цветок — я видел это сам, на самом деле, не на картинке. У меня даже в горле пересохло от волнения. Уходил я из торгового центра и горько клял судьбу, которая не дала мне ни богатых родителей, ни даже шанса заработать деньги самому.

Тогда я всерьез начал вынашивать план добычи денег. Заработать нереально — это я понял сразу. Даже самым упорным мытьем машин не наскрести и на монитор. А прогуливать школу, чтоб устроиться в какой-нибудь ларек, — родители сравняют с землей, рано или поздно прознав об этом. Оставалось одно — грабеж. Нет, мне и полгода назад, когда задумывался над видеомагнитофоном, не казалась эта идея глупой. А что? Подстеречь какого-нибудь лоха (а еще лучше, женщину, пожилую) — бросить в лицо пакетик перца и удрать, да так, чтоб пятки сверкали. Несколько таких заходов в разных районах города — и дело в шляпе.

Разгоряченный вполне реальным исходом предприятия, в конце которого стояла белоснежная машина с гудящим системным блоком и красочно мерцающим монитором, я не мог уснуть две ночи. В перерывах между мечтаниями даже сделал «пробу» — вышел в город и репетировал поиск жертвы, продумывал пути отхода.

А в середине третьей ночи вдруг ясно понял, что все это ерунда. И дело даже не в том, что трудно будет объяснить дома происхождение компьютера, который стоил едва ли не годовую зарплату всей семьи. И уж точно не в том, что я опасался быть пойманным (почему-то был уверен, что меня не поймают, даже по приметам). Я и сам не мог ясно сказать даже самому себе, почему вся эта затея с грабежом ерунда. Просто ерунда и все. Не получится ничего. Потому что я не смогу подойти к человеку, замахнуться, бросить в глаза перцем, вырывать сумку или кошелек, слушать вопли и призывы о помощи. А потом бежать и чувствовать на себе подозрительные взгляды. А вдруг кто-нибудь закричит «Держи его!» и погонится следом. Нет, положительно, я такого не мог себе представить. Даже стыдно стало за свои планы. Нервные мечты схлынули, снова надвинулась отчетливая реальность, в которой утром надо было идти в школу и смотреть дома телевизор. (Родители в то время еще не ругались каждый день, хотя отец уже начал подозрительно долго задерживаться на работе.) Я ощутил пустоту внутри и совершенное безволие жить дальше. Перевернулся на живот и почти моментально уснул.