Химическое оружие - страница 3
Был поставлен такой опыт. Стеклянный сосуд наполнили совершенно чистым кислородом и стали пропускать через него электрические искры. И в сосуде появился озон!
Сосуд издавал запах молнии. Там обесцвечивались краски, металлы превращались в ржавчину. Озон, настоящий озон! Но в сосуде раньше ничего не было, кроме кислорода. Значит, озон тот же кислород.
Озон и кислород как бы две стороны одной и той же медали. Это две разновидности одного и того же химического вещества; одна из них более активна, другая менее активна, вот и все.
Это было ясно как день.
Но Шенбейн, увлеченный своими теориями, теперь из-за деревьев не видел леса. Неужели озон просто-напросто разновидность кислорода? Он ни за что не хотел этому верить. Он решительно опровергал выводы других исследователей. И чтобы доказать свою правоту, предпринимал все новые и новые опыты.
Ему пришла в голову мысль, что все жгучее, все едкое, все активные вещества, известные химикам, — все происходит от озона.
Шенбейн хотел раскрыть истинные свойства озона, а открыл новое, бездымное взрывчатое вещество.
В крепкой азотной кислоте, которая жжет как огонь, наверное содержится озон. И в серной кислоте, вероятно, есть озон. Не попробовать ли их смешать? Вот, должно быть, получится окислитель страшной силы!
Задумано — сделано.
Шенбейн приготовил смесь двух крепчайших кислот и стал испытывать их действие.
Он обливал этой смесью различные вещества — иод, фосфор, серу, сахар, бумагу, хлопок — и наблюдал, какие происходят с ними превращения. Сахар под действием кислоты превратился в смолу, бумага стала прозрачной и непромокаемой, как пергамент. А хлопок…
Хлопок превратился в порох!
С виду он как будто нисколько не изменился: обыкновенный хлопок, вата, белая вата. Но стоило ударить по комку такой ваты молотком, как она разлеталась со страшным взрывом. А от искры она вспыхивала с жадностью, с шипением. Эта гремучая вата сгорала с такой быстротой, что ее можно было сжигать на голой ладони; пламя появлялось и исчезало в одно мгновение, не успев даже опалить руку. К тому же она сгорала без дыма!
Шенбейн был поражен.
Он хотел раскрыть истинные свойства озона, а открыл новое, бездымное взрывчатое вещество!
В науке нередко случаются такие счастливые ошибки: защищая неверную теорию, исследователь ищет одно, а находит совершенно другое.
Благодаря такой ошибке был, например, открыт несколько десятилетий спустя чудесный металл радий.
По всей Европе только и было разговоров что об открытии Шенбейна.
Наконец-то нашли замену старому пороху! Шестьсот лет он безраздельно господствовал на полях сражений. Теперь в отставку его! Новый порох превосходит его по силе, он преобразит войну. Мир увидит битвы без дыма выстрелов, без грохота пальбы (пироксилин, как назвали новый порох, давал несколько менее протяжный звук при стрельбе — и в порыве увлечения кто-то пустил слух, что он совсем бесшумный).
И из чего получалось это новой, это страшное взрывчатое вещество, последнее слово техники истребления?
Смешно сказать: из хлопчатой бумаги, из такого мирного вещества, как вата!
Уютный ватный халат — и порох! Ночной колпак — и порох!
Сенсация!
Гимназисты, студенты, парикмахеры, аптекари — все бросились изготовлять пироксилин. Все ходили с желтыми от кислот руками, в пивных и в кафе люди показывали друг другу, как он вспыхивает.
Тем временем за дело взялись сильные мира сего.
Скромный искатель электрического запаха стал получать письма на дорогой бумаге, с княжескими и графскими гербами. Письма были вкрадчивые, льстивые.
«Я очень принял к сердцу Ваше изобретение», уверял посланник императора Николая I в Швейцарии.
Он торопился заманить почтенного химика в далекий Петербург, пока другие не перехватили его.
Шенбейна звали и в Париж, в Вену, в Англию. Тысячи сулили ему, да что тысячи — миллионы…
Обычно изобретателям и авторам великих открытий приходится обивать пороги у капиталистов и королей, десятилетиями ожидать признания и помощи. Тут все случилось по-иному. Речь шла о могуществе армий, монархи и их правительства были в этом кровно заинтересованы.