Хиндустанский волк - страница 25
Взяли такси. Съездили в Пизу. На падающую башню подниматься не стали. На её фоне фотографироваться у местных фотографов отказались. Посидели в кафе. Гагринский успел сделать набросок.
Вернувшись на пароход, продолжили занятия по изучению языков.
11 марта 1912 года в 21 час отшли от пирса. Последняя дистанция. Курс – Марсель!
*****
12 марта 1912 года.
Марсель. Полдень. Дождь.
«Императрица Антуанетта» пришвартовалась к третьему пирсу морского пассажирского вокзала под звуки «Марсельезы», исполняемой и собственным пароходным оркестром, и оркестром портовой пожарной команды, музыканты которой выстроились на пристани.
Марсель. Франция! Море цветов в руках встречающих. На фронтоне беломраморного здания морского вокзала барельефная надпись на латыни и на французском:
– «ACTIBUS IMMENSIS URBS FULGET MASSILIENSIS».
– «La ville de Marseille brille par ses hauts faits».
– «Марсель сверкает своими высокими фактами», – одновременно перевели на русский Гагринский с французского, а Кудашев с «linqua Latina».
Да… Без знания языков в путешествие лучше не отправляться.
…………………………………………
Лат. – «linqua Latina»* - латынь.
…………………………………………
Господ маклеров из Одессы не встречает никто. Таможенный чиновник, не глядя, отметил меловыми крестами их убогие кустарные асхабадские чемоданчики, поставил в паспорта соответствующие отметки о прибытии.
Покинули морской вокзал.
Вышли на площадь.
Подъехал серый «Рено» по всему кузову опоясанный лентой шахматных клеток – «Taxi» c металлической корзиной на крыше – багажник. Набежали мальчишки, отворили двери, забросили в багажник чемоданчики, поздоровались на русском:
– Бонжур, книазъ! Мы бистро!
Гагринский сунул первому в руку русские серебряные двадцать копеек. Услышал в ответ:
– Мерси, месье!
Сели, поехали.
Не поворачивая головы, шофер, глядя в зеркало, спросил пассажиров на русском же:
– В отель? На вокзал, месье?
Вернувшись в Асхабад на Андижанскую, Леночка убрала мундир мужа в сундук. Она будет беречь его много лет. Пересыпать от моли добротное шерстяное английское сукно сначала лавандой, потом табаком, а в годы, когда табак стал дороже хлеба, просто сухими листьями айлантуса. Плохо пахнет, зато мундир цел. Кто бы мог предсказать, что настанет день, когда не только жандармский мундир, но обыкновенная фотография мужа в этом мундире могла стать основанием для уничтожения всей семьи! Мундир и шёлковые аксельбанты были сожжены в печи. Но до своей глубокой старости Леночка сохранит в жестяной коробке георгиевские кресты мужа. Серебряные карандаши-наконечники к аксельбантам сохранить не удастся. В страшный двадцатый год, превращенные в лом, наконечники позволят купить полпуда овса, и овсяная каша позволит продержаться ей и их детям голодную зиму до весны…
Кто бы знал свою судьбу заранее! Но нужно ли это знание?..
ГЛАВА 4.
Корреспонденция из России. «Равен», «Фелсен», «Бауэр», «Клио» и другие. Кое-что о шпионаже в Персии.
Кёнигсберг, Германская Империя. 15 марта 1912 года.
Цитадель. Кабинет Заместителя начальника отдела «III B» военной разведки Германии подполковника Вальтера Николаи.
Его рабочий день начинается с рассветом приёмом корреспонденции. Эту часть работы Николаи никогда никому не передоверяет.
На дубовый стол один за другим ложатся пакеты и конверты, прошитые суровыми нитками, перевязанные шёлковыми лентами, обыкновенным шпагатом, скрепленные часто во многих местах штемпелями и печатями как типографской «сажей», так и красным сургучём, а то и ароматным цветным воском.
У стола двое: сам подполковник Николаи и начальник крепостной Кёнигсбергской фельдъегерской службы связи подполковник Фридрих Вайсмюллер.
Николаи принимает очередной пакет, внимательно проверяет целостность упаковки, шнуровки и печатей, сверяет его номер с номером в Реестре корреспонденции и аккуратно расписывается стальным пером в получении.
Корреспонденции много, но вся она адресована либо предназначена Николаи лично, даже если на конверте стоит только одно слово – «Равен», что по-русски – «Ворон». Это корреспонденция из России.
*****
Документ № 41.
"Felsen" - "Raven".