Хльюи. Северный ветер - страница 25

- Видишь, насколько ты в моей власти, Хльюи, - смягчил тон Ильиз, вытирая ладонью мне слезы, но все еще не отпуская меня. — Не стоит меня провоцировать, девочка. Солнце, оно, знаешь ли, умеет обжигать, когда злится…

Потемневший взгляд полный кипящего янтаря опустился к моим губам. Я бы дернулась от неожиданности прикосновения, но кажется, утратила всяческую способность к физическому сопротивлению. Не иначе, он заколдовал мое тело. Длинные холеные пальцы коснулись моих губ, когда его взгляд все темнел и мрачнел. Все, что мне было доступно из реакций — это судорожно вдохнуть в себя его дыхание.

Улучив этот момент, рыжий поцеловал меня. Яростно и напористо ворвавшись в мой беззащитный и совершенно неопытный рот, поскольку раньше никто себе не позволял со мной такого. Первый страх перешел в совершенно неуместные мысли. Я не знаю, что делать и как себя вести. В защитном инстинкте, я уперла руками в грудь мага, стараясь держать дистанцию и не пустить нахала дальше занятых им позиций и по возможности отвоевать утраченные. Но легче сдвинуть горы, а не мужчину, чьи руки совершенно собственнически заграбастали меня в объятия, впечатав мое безвольное тело в свое. Такое сильное и жесткое.

Я не отвечала на поцелуй мага. Я не знала как. Да собственно… он сам брал, что хотел. Мой ответ его не интересовал совершенно. Обида на этот самоуправный эгоистичный факт совершенно не позволяла мне насладиться своим первым поцелуем. Я была напряжена и продолжала упираться, чувствуя, что руки мужчины блуждают по моей спине. Внезапно, Ильиз легонько прикусил мне губу, заставив меня обескуражено замереть. А следом последовали совершенно другие прикосновения.

Почему он сменил яростный напор на аккуратные и можно сказать трогательные касания губ, я не знала. Но это был удар мне на поражение! Я растерялась окончательно, совершенно не понимая, что происходит у этого страшного человека в мыслях. И как бы я не упиралась руками… губы мои в полной его власти. Нет, он все так же не ждал моего ответа. Но теперь он не брал, что хотел, а отдавал то, от чего я была не в состоянии отказаться, жадно впитывая в себя мужское дыхание, тепло его губ, уверенные движения языка, и буквально плавясь от ощущения его силы и власти над моим не послушным мне телом.

Привел меня в чувство собственный всхлип. Или стон? Создатель, как же стыдно-то! Разозлилась на себя и на него пуще прежнего. С неожиданной силой и злостью я оттолкнула от себя жениха, впечаталась спиной в дверь гардеробной и затравлено посмотрела на него, не решит ли он наказать меня за отпор. Но, он, хоть и дышал подозрительно глубоко, но все равно потешатся, наблюдая за моими смешанными чувствами.

- Вот видишь, - невзначай заговорил он, - еще солнце бывает ласковым и нежным…

Я промолчала о том, что его ласка сродни пытке. Я не знала, что говорить и что делать, как себя вести в сложившейся ситуации. Но довольные искорки янтарных глаз настолько меня бесили, что мне хотелось потушить их, хорошенько размахнувшись папенькиным маршальским жезлом. Ни папеньки, ни тяжелого церемониального жезла рядом не было. Но желание никуда не пропало. Эта надменная, самодовольная улыбка выводила меня из равновесия. Я злилась, потому что он потешался надо мной, и потому что я ему это позволила, и потому что мне понравилась близость его тела. Когда в следующий момент Лис попытался что-то мне сказать, сделав опрометчивый шаг ко мне, я не выдержала напряжения и от души отвесила ему звонкую оплеуху, от которой мужчину развернуло на полкорпуса.

Повисла тишина. Ильиз повернулся ко мне, алея на половину лица отпечатком маленькой ладошки.

- Никогда, - тяжело дыша, прохрипела я, свирепея, - никогда не позволяй себе так жестоко играть со мной! Не забывай, что и ветер может, как ластиться к листве, так и срывать крыши с домов! Я не одна из твоих однодневных пассий, учти это и никогда не забывай, с кем имеешь дело, если не хочешь, чтобы я повергла нашу супружескую жизнь в Чертоги Отреченного…

Хлопнула дверь гардеробной, отгораживая меня от ошеломленно потирающего щеку жениха. Я сползла по стеночке от бессилия и тихо заплакала, обняв коленки.