Хмельная музыка любви - страница 10

Позже Надежда все же попробовала поговорить с внучкой. Если не она, то кто?

— Оргазм — это чувство. Можно ли описать ощущение первого поцелуя? — стараясь проникнуть в душу девочки, спросила бабушка. — Запаха сирени? Весны? Точно описать словами состояние страдания? Нет, — бабушка покачала головой, — мне кажется, научить чувствовать невозможно!

Поразмыслив, Женя решила по-деловому разобраться во всем с помощью подруги Наташки. Ведь она уже пробовала секс с мужчинами!

Вечно безнадзорная Наташка, у которой не было отца, только череда сменяющихся отчимов, в сексе знала толк и со знанием дела давала советы.

— Главное — не залететь, — шепотом, чтобы никто не подслушал, закрывшись в Жениной комнате, сообщила Наташка, — и, конечно же, безопасный секс, об этом тоже надо помнить. Сначала я и сама этого не понимала. Потом нашелся умный, просветил. Я стеснялась, не знала, как к этому подойти, думала, что в порыве страсти невозможно сказать: «Любимый, сделай сначала то-то и то-то!» Теперь понимаю: жизнь и здоровье важнее ложного стыда.

Женя молча слушала опытную подругу.

— А ты испытывала оргазм? — наконец задала она вопрос, который застал всю ее семью врасплох.

— Не знаю. Наверное, да.

— Значит, ты точно можешь объяснить, что это такое? — Женя в силу своего пытливого характера хотела докопаться до сути.

— Удовольствие, наверное.

— Я думала, что это как хмель в голову, наподобие блаженства. И еще мне кажется, что для этого нужно очень любить.

— Не факт, — возразила Наташа. — Когда я в первый раз попробовала, то вовсе не из-за любви, а из интереса.

— Ну он тебе хоть нравился?

— Вроде бы.

— Как же так? — искренне возмутилась Женя.

— Ты у своей мамы спроси, нравится ли ей твой отец, влюблена ли она в него по уши? — рассердилась, словно уличенная в чем-то плохом, Наташка.

— А что? — нахмурилась Женя.

Ей вовсе не хотелось обсуждать своих родителей. Ни с кем, даже с верной подругой.

Наташка частенько бывала у Жени, потому что любвеобильная мамаша выгоняла ее из собственного дома на улицу, и подруга могла наблюдать жизнь Жениных родителей.

— Мне кажется, — продолжила Наташа, — твоя мама его просто уважает, хорошо относится, и все!

— С чего ты это взяла? — Соглашаясь в душе с подругой, Женя все же не показывала виду.

— Знаю, что такое любовь! Моя мать так обожала отчима, так обожала!

— Как?

— Знаешь, когда он должен был прийти домой, она заранее чувствовала, как собака приближение хозяина: тот еще только по двору идет, а она уже хвостом виляет. Вот и моя мамаша, она вся светиться начинала.

— Это тебе так казалось, потому что ты ее ревновала, — поразмыслив, заключила Женя.

— Нет, потом, когда он от нас ушел, другие были. Но мама никого уже больше так не ждала! — Наташа помолчала, вспоминая. — А когда отчим приходил, она будто пьяная становилась. Веселилась, болтала без умолку. Однажды я ночью проснулась, слышу, мама так стонет, словно плачет. Подошла к их постели, я тогда совсем маленькой была, а они меня даже не замечают, он лежит сверху и словно ее душит. Я испугалась, думаю: что он с мамой делает? И стала его кулачками бить. А мама разозлилась на меня и зашипела: «Иди спи. Я заболела, он меня лечит».

Наутро я просыпаюсь, а она вся такая веселая и совершенно здоровая. Песни поет.

Когда я выросла, вспомнила об этом случае и догадалась, что они сексом занимались. И еще поняла, что он ее удовлетворял. Понимаешь, она оргазм получала. И потом весь день такая добрая и довольная была, не ругалась.

Но между людьми бывает и по-другому. Когда муж целый день гвозди забивает, а жена щи варит, и они даже не улыбаются друг другу… — Наташка махнула рукой. — Зачем такая жизнь?

— Вот я и говорю, любовь — это как хмель! — еще раз повторила Женя.

— Может, и хмель, я не думала об этом.

— А я думаю.

— Ну и до чего додумалась?

— Хмель — это так, баловство, — небрежно бросила Женя, — можно им наслаждаться, а ведь можно и обойтись без него. Отказаться. Не так ли?

— Зачем? Это так здорово! — Наташка закатила глаза.

— Голову надо иметь всегда трезвую и знать, что тебе нужно от жизни, — сказала, словно острым ножом отсекла, Женя.