Хочу вернуть жену - страница 16

– Я помогу тебе, – предвосхитил словами мои возмущения и мне ничего не оставалось, как мысленно выругаться и сесть на пассажирское сидение рядом с водителем.

Егор посапывал, устроив голову на плече Никиты. И мне было бы весьма потешно на это смотреть, особенно учитывая выражение лица Константинова, если бы я не пребывала в состоянии, которое можно было обозвать только одним словом – психоз. Меня бросало по эмоциям с такой скоростью, которой бы позавидовал и пилот Формулы один.

– Снегирева 2, второй подъезд, – сказала водителю, назвав свой адрес, на что Никита тут же отреагировал:

– Собираешься с ним ночевать? Тогда мне придется остаться третьим.

Я обернулась и посмотрела на бывшего мужа с возмущением.

– Это вообще не твое дело. Если уж вызвался помочь – доведи до квартиры и уезжай. Большего мне от тебя не нужно.

– Ну, это я сам решу, уезжать, или нет. Если окажется, что…

– Если окажется, что?

Вздохнув, я прикрыла глаза и досчитала до пяти. Сзади раздался всхрап Вержицкого. Меня охватила какая-то совсем уж иррациональная ярость. Значит, как своих девиц целовать, так кому-то все можно, а как я планирую сделать то, что касается только меня, Константинов тут как тут и против.

– Хорошо, решишь сам, – сказала я, когда у меня в голове появился план.

Если не удастся выставить Никиту ко всем чертям, просто уйду сама. Пусть возится с Егором, раз уж ему так желается поучаствовать в его судьбе.

– Вот и хорошая девочка, – ухмыльнулся Константинов.

Чего мне стоило промолчать и не ответить на это так, что даже у таксиста бы завяли уши, знали только небеса.

Мы добрались до двери в мою квартиру без особых приключений. Никита героически выдерживал все, что на него взвалил Егор, причем сделал это в прямом смысле этого слова. Как только оказались в прихожей и Константинов сгрузил Вержицкого на один из стульев, я приступила к выполнению своего плана.

– Черт… Обронила платок… Наверно, на лестнице, когда поднимались от лифта, – посетовала я и устало прислонилась к стене.

– Сейчас принесу, – вызвался Константинов и, едва вышел за порог квартиры, как я захлопнула за ним дверь и закрыла ее на все замки.

Грохот с той стороны раздался едва ли не через мгновение.

– Еся! Открой! Ты что, меня надула? – заорал Никита, колотясь в дверь с такой силой, что задрожали стены.

Я стоически молчала. Соседей на уши он вряд ли бы поднял – время было еще раннее. Разбудить Егора – тоже. Тот заснул богатырским сном, привалившись к шкафу. Дело было за малым – дождаться, пока Константинову надоест и он уедет.

Хватило Никиты на целых полчаса, за время которых я выслушала целую какофонию разнообразных звуков – от грохота и ругани, до увещеваний и даже скрежета в дверь. Когда же Константинов показался в окне, выйдя на улицу, я открыла стеклопакет и крикнула:

– Константинов… ладно! Поднимайся.

Он постоял некоторое время, запрокинув голову и глядя на меня. При этом выражение его лица меня испугало, ибо на нем было написано… восхищение. Не злость, которая выглядела бы в разы уместнее, не «А не пойти ли тебе к черту?». А самое настоящее восхищение.

– Сейчас, – крикнул он в ответ и направился к двери в подъезд.

Последним штрихом в этом вечере стало то, что я быстро выставила в общий коридор коробку с ноутбуком, и когда на лестнице раздался звук шагов, вновь закрыла дверь и заперлась.

Проснулась я от запаха чего-то ванильного. И от шорохов на кухне, которые, как я смела надеяться, мог производить только один человек. Вержицкий.

Он вчера не без труда был уложен спать на диване, сама я расположилась в комнате Сашки, умостившись на ее кровати. Перед этим сбегала в душ, созвонилась со свекровью, чтобы убедиться, что с ребенком все хорошо, а после некоторое время стояла и смотрела на Егора. И не понимала, что именно чувствую. Вроде бы ничего страшного не произошло. С кем такого не бывало? Однако внутри угнездилась какая-то неприязнь. Не слишком острая, но царапающая ощутимо. Впрочем, я убедила себя, что это всего лишь последствия того вечера, которого я так ждала и который в итоге полетел в тартарары.

– С добрым утром, – просиял извиняющейся улыбкой Егор, который, как выяснилось, когда я показалась на пороге кухни, жарил сырники.