Ходок – 11 - страница 43

Объективно говоря, все "охотники" достойны самого сурового возмездия и будь Денис не в извращенном мире, где "по морде только через адвоката", а в нормальном, где никто тебя не будет преследовать за то, что ты убил врагов, желающих твоей смерти, то старший помощник не колебался бы, как поступить с ними, со всеми. Каждый из "солдат" прекрасно отдавал себе отчет в том, что ждет "объект" после попадания в руки… или лапы, а может даже щупальца, или клешни — черт его знает, Грамона. Так с какой стати Денис должен их жалеть? Они-то его не пожалели. А если кто-то не отдавал себе отчет — думал, что старшего помощника требуется доставить для партии в шахматы, ну-у… или шашки, то тем более — чего таких дураков жалеть.

Все соображения, что "солдаты" просто выполняют приказ, и мол, с них взятки гладки, Денис решительно отметал. Они же не желторотые юнцы-срочники, с тоненькими шеями и бритыми наголо головами, которым после присяги всучили автомат и отправили в горячую точку, а "контрактники", получающие деньги за свою работу. А раз получаешь — будь готов расплачиваться. А самое главное, у "охотников", в отличие от срочников, была свобода выбора. Они могли становиться шестерками и холуями неведомого Грамона, а могли не становиться. Но, несмотря на то, как ему это неприятно, от справедливого возмездия старший помощник решил воздержаться. По крайней мере пока, а дальше — посмотрим.

Такая позиция Дениса была вызвана отнюдь не всепрощением и непротивлением злу насилием, а также осознанием того, что давить желудочные прыщи, вместо того, чтобы лечить желудок, бесполезно. Нет, он с удовольствием выдавил бы прыщи, прежде чем лечить желудок, или же наоборот — сначала вылечил желудок, а потом выдавил прыщи. Главное, чтобы никто не ушел обиженным, а лучше — вообще не ушел, а оставшиеся в живых сослуживцы "прыщей" твердо зарубили на носу на кого можно охотиться, а на кого нет. Но, заняться "лечением" Денис не мог и, повторимся, отнюдь не от излишнего, можно даже сказать — гипертрофированного, гуманизма, а совсем по другим причинам.

От радикальных мер старшего помощника удерживали иные, абсолютно прагматические соображения, никак не связанные с гуманностью, человеколюбием и правами человека. Дело в том, что единомоментная смерть большого количества сотрудников правоохранительных органов неизбежно вызовет значительный общественный резонанс и самое тщательное расследование. Денису это надо? — Денису этого не надо. Можно, конечно же, превратить их в овощи, с помощью Байгола, но тоже шум поднимется наверняка. А старшему помощнику, повторимся, этого бы сильно не хотелось.

Поэтому возмездие придется осуществлять тихо, можно сказать — келейно. Как ни жаль, но "рядовые" смогут избежать заслуженного наказания, и огонь придется вести исключительно по штабам, хотя хочется и по окопам. Но, как ни крути, прежде всего надо добраться до "руководителя проекта" и объяснить, что можно делать в отношении уважаемых людей, а чего нельзя.

Все эти ограничения сильно раздражали Дениса, ему, до скрежета зубовного, хотелось сначала зверски изнасиловать этого суккуба, который ласково завлекал его в смертельную ловушку, затем с пристрастием допросить, а потом смахнуть ее очаровательную головку с плеч, а вместо этого приходилось улыбаться и флиртовать.

Но, старший помощник был профессионалом и ни единым, не то что словом, а даже взглядом, да что там взглядом — взмахом ресниц и дрожанием век не выдавал обуревавших его чувств. Прямо скажем — не очень добрых. Радовало его только то, что развязка близилась. Молодые люди покинули "Черепаху" и занятые разговорами, а Денис еще и параллельными размышлениями о природе Добра и Зла, добрались до стоянки, где их дожидался "Алинин" автомобиль — "Rolls-Royce Cullinan", цвета гнилой вишни.

"А неплохо труд "медовой ловушки" оплачивается!" — мысленно присвистнул старший помощник.

"Ну-у… может она не только "ловушкой" зарабатывает, — не согласился внутренний голос. — Баба-то — сильно привлекательная, поклонники должны быть, спонсоры…"

"Насосала…" — ухмыльнулся Денис.