Холод и яд - страница 2

Сдержанно ругнулся. Пачка промокла почти насквозь, и страшно представить, что стало с сигаретами, без которых Фил себе не представлял этого сумасшедшего дня. В пачке почему-то оказалась одна сигарета. Последняя. Хотя Фил был уверен, что вчера их было гораздо больше. Ковыряясь в коробке в попытке выловить сигарету, он бросил сквозь зубы, чтобы не молчать:

– Как дела?

Артём искоса изучил Фила и не без самодовольства и язвительности приподнял бровь:

– Ну явно лучше, чем у тебя.

В душе всколыхнулась волна раздражения. Фил, выловив полусухую сигарету, с силой смял размокшую пачку и с размаха отправил её в полёт на пустырь. К остальным. Она потонула в сером воздухе на полпути. Зажав сигарету между зубами, Фил огрызнулся:

– Ты по виду понял?

Каре-зелёные глаза Артёма сверкнули ехидством. Друг, откинув назад пятернёй каштановые волосы, озадаченно почесал бровь:

– Что опять? Илья?

Фил коротко кивнул, лихорадочно охлопывая карманы джинсов в поисках зажигалки. Рядом щёлкнуло. Маленький огонёк, такой горячий в холодном влажном воздухе, подрагивал на кулаке Артёма, словно бы из ниоткуда. Фил, закурив, кинул на друга благодарный взгляд:

– Не один. Вчетвером на одного.

– А что случилось-то?

Фил честно пожал плечами и пояснил, что помнит, как за пару минут раскидал четверых и дал дёру, ругая себя самыми смачными словами из своего лексикона. Во взгляде друга мелькнула озадаченность; он на мгновение нахмурился, но потом как ни в чём не бывало улыбнулся:

– А я думал, что русские не сдаются.

Фил криво осклабился:

– А кто сказал, что я сдался? Я взял тактическую паузу.

В воздух вырвалась струйка бледного дыма, тут же потонувшая под мерзкой моросью.

– Чапай думать будет? – продолжал иронизировать Артём, и Фил подумал, что у друга опасно хорошее настроение.

Он честно попытался понять, что за «Чапай» и почему он будет думать, но сознание не подбрасывало никаких знакомых образов. В недоумении Фил обернулся к другу, но тот лишь как-то обречённо, словно привыкнув, что его шуток не понимают, махнул рукой:

– Да забей. Чего надумал-то?

Фил рассеянно посмотрел на тлеющий конец сигареты и предложил поискать более подходящее место для беседы. Тучи наливались тьмой и как будто тяжелели, в любой момент готовые разразиться грозой. Она уже витала в воздухе. Всё живое словно попряталось: тротуары опустели; бродячие собаки, рассекавшие высокую поросль под заброшкой, нырнули в свои подвалы; даже плотный поток машин, характерный для вечера, как будто поредел. Фил шумно втянул свежий предгрозовой воздух и качнул головой. Третий раз за сегодня попасть под бурю не хотелось.

Футболка неприятно липла к телу, холодя кожу до мурашек. С волос раздражающе срывались капли. Пальцы с трудом сгибались-разгибались, утомлённые дракой и зябкостью мая. Даже сигарета не помогала согреться. Пришлось подхватить с рюкзака, валявшегося в более-менее чистом углу, бежевую куртку, рукав которой очень неудачно порвался во время драки. «Мать меня убьёт!» – поморщился, кутаясь в неё, тяжёлую от воды, но хотя бы чуть более тёплую, чем футболка. Артём сочувствующе хлопнул друга по плечу:

– Потерпи. Батя скоро в гаражи уйдёт ковыряться, метнёмся ко мне.

– Да у нас с ним вроде ровно, – буркнул Фил, сбрасывая пепел на кирпичи.

– У вас, – в голосе друга наконец-то скользнула горечь. – А у нас опять контры и недопонимание. Он не одобряет мой выбор идти в дипломатические отношения и политику. Говорит, что туда идут одни…

Артём красноречиво поморщился и махнул рукой. Фил слишком хорошо знал дядю Сашу и с лёгкостью предположил сто и один вариант оскорблений политиков. В воздухе растаяло последнее облачко догорающей сигареты. Фил многозначительно протянул:

– Ну…

– Ну до тебя мне далеко, согласен. У тебя там домик строгого режима.

Переглянулись и хохотнули. Кажется, они с Артёмом достигли абсолютного симбиоза за столько лет дружбы, раз уже начинали, как в кино, договаривать друг за друга фразы. Фил прислушался к себе: это было круто. Гораздо круче, чем побеждать на ринге более сильного соперника или бить морду Илье.

Фил как будто в одну секунду ощутил прилив сил, и внутри вспыхнул огонь, так что сигарета осталась ненужной. Пальцы разжались, и под укоризненный взгляд Артёма окурок дотлевал на лету.