Холодная весна - страница 7

Они попали на вершину башни как раз в тот момент, когда повозка вкатилась на мост. Запыхавшаяся Агата посадила девочку на полу махитколатия[2] и, придерживая на всякий случай одной рукой, указала на процессию. Она чувствовала на щеке дыхание ребенка. Слова были не нужны. Широко раскрытые скорбные глаза Агаты смотрели вслед драпированному в черное катафалку.

Отец Йоссе, молодой и стройный замковый прелат, медленно ступая, шел впереди процессий, перед колымагой. Отец Арлетты с непокрытой головой тихим шагом ехал рядом с гробом на могучем боевом коне, направляя его с уверенностью человека, с детства привычного к седлу. Даже с такого расстояния Агата могла разглядеть, что лицо Франсуа де Ронсье искажено скорбью. Любимый пес леди Джоан, Габриэль, поджав хвост, понуро вышагивал рядом с двумя массивными графскими мастифами.

— Папа плачет, — сказала Арлетта.

И он действительно плакал, не стыдясь. Агате нередко случалось видеть, как мужчины столь открыто выражали свои чувства, и все же она почувствовала небольшое удивление. Франсуа де Ронсье был сыном графа, и ей всегда казалось, что ему были недоступны те глубокие эмоции, которые привносили столько беспорядка в жизнь обычных людей. Неужели Франсуа де Ронсье так сильно любил свою жену? Как и все слуги в замке Хуэльгастель, Агата считала, что Франсуа женился на леди Джоан из-за немалого приданого, которое получил за нею. Это общее мнение подтверждалось тем, как они вели себя по отношению друг к другу на людях. Казалось, что шумливый и резкий Франсуа не способен испытывать глубокие чувства к кому бы то ни было, за исключением разве что своей высокомерной, привыкшей повелевать матушки. Она подумала, что Франсуа прежде всего оплакивает кончину своего сына, своего наследника, но, возможно, она недопонимала его.

Порывы ветра время от времени ударяли в бойницу, и нянька бережно придерживала свою воспитанницу, сидящую на карнизе. Любовно поглаживая рыжую головку, выглядывающую из-под капюшона, Агата размышляла о том, что любой, даже аристократ, способен испытывать привязанность к людям, с которыми его близко сводила судьба.

Граф и графиня ехали позади сына. В отличие от него, понуро опустившего голову, они прямо и гордо восседали в богато разукрашенных седлах с загнутыми в виде рожек уголками. Если граф и графиня испытывали какие-то чувства к покойной невестке и внуку, то не выставляли их напоказ.

— Мама там? — нерешительно спросила Арлетта, переводя взгляд на катафалк.

Агата сглотнула комок, вставший в горле.

— Да, mignonne, — сказала она. — Гроб твоей матушки уже поставили на повозку. Твоя мама будет в нем спать.

— Всегда? — рыжие кудряшки шевелились от ветерка.

— Всегда.

— А куда везут маму?

— Когда умирают твои родственники, их кладут спать в склепе. Твой папа провожает туда твою мать.

— Склеп, — сказала Арлетта, как бы взвешивая новое словечко на языке. — Склеп.

— Да, mignonne. Сейчас тебя не пустят вовнутрь, но потом я могу тебе показать, где это.

Арлетта снова перевела взгляд на погребальную процессию.

— Младенец Франсуа тоже мертв, — провозгласила она. — Он с мамой?

— Да, — сглотнула Агата. — И он с твоей мамой.

Ребенок посмотрел на отца.

— Папа плачет.

— У него есть ты, mignonne. Это его утешит.

Арлетта смущенно улыбнулась и вытянула ручки перед собой. Ее носик покраснел от морозного декабрьского воздуха.

— А ты хочешь посмотреть, как там внутри?

Ребенок кивнул и улыбнулся.

— Пойду туда с папой. Я буду любить его больше.

— Хорошо, милая, — промолвила Агата, внутренне поражаясь спокойствию своей воспитанницы. Это было неестественно, и она опасалась, что Арлетта не смогла осознать сообщение о смерти ее матери.

Агата ошибалась. Арлетта все поняла. В душе она страдала всей силой своей страстной натуры. В тот момент, когда девочка увидела длинный ящик с отвратительным черным покрывалом, она почувствовала, что с этой поры ее жизнь необратимо изменилась.

До этого студеного декабрьского утра Арлетта неизменно была окружена заботой и любовью. Леди Джоан старалась, чтобы ее дочь занимала соответствующее ей по статусу место в окружающем мире. Потеря матери потрясла Арлетту, но в ней был заложен сильный инстинкт самосохранения, и он подсказывал не выдавать чужим людям своего горя.