Холодно-горячо. Влюбленная в Париж - страница 13

Однако в глазах европейцев я неизбежно соответствовала стереотипным представлениям о японской женщине — сдержанной, спокойной, покорной. Этот стереотип внушал мне ужас; я возмущалась обществом, которое предписывало мне такую лицемерную манеру поведения.

Я осознавала, что не все во мне было так просто: я была застенчива и в то же время склонна к авантюрам; скептична, но доверяла интуиции.

Мы ехали быстро, и встречный ветер разгонял жаркую духоту. Я была в легком платье без рукавов с черно-белыми узорами, но мне не было холодно.

Салон машины был пропитан смесью разнообразных запахов: бензина, собачьей шерсти, выхлопных газов, туалетной воды — почти как в моем первом парижском такси. Был ли это запах, присущий всем французским мужчинам? Происходил ли он от их телосложения, более мощного, чем наше? Или причиной была разная структура кожи? Сейчас этот запах привлекал меня как никогда.

Жюльен не слишком много говорил, полностью сосредоточившись на дороге. Я украдкой разглядывала его. У него был четкий профиль, резковатые черты лица, темно-карие глаза. Темные, слегка вьющиеся волосы развевались на ветру. Синяя рубашка-поло от Лакоста поблекла от стирки, джинсы «Левис» выглядели поношенными. Он был молод, хотя и старше меня, наверное, лет тридцати. Я заметила, что Жюльен носит обручальное кольцо.

Он был архитектором — вот почти и все, что я узнала. Но его немногословность меня устраивала. Несмотря на то что я прилагала большие усилия к изучению языка, разговорная речь пока давалась мне с трудом. У парижан ужасающая манера говорить, к тому же они используют выражения, которых не найдешь ни в одном словаре. Я боялась попасть в неловкое положение, постоянно переспрашивая Жюльена: «Простите?» Но если бы я сделала вид, что все понимаю, то это могло оказаться еще хуже.

Нас ожидал неприятный сюрприз. Дверь джаз-клуба оказалась запертой — он был закрыт по случаю межсезонья.

— Вот черт! — пробормотал Жюльен, не скрывая раздражения. — Ну, что ж… ничего не поделаешь.

Я посмотрела по сторонам, но не нашла никакого ориентира, указывающего на то, где мы находимся. Судя по всему, мы были недалеко от центра — поездка длилась меньше пятнадцати минут, — но я ни за что не нашла бы дорогу обратно.

— Вы не голодны? Может быть, пообедаем? — предложил Жюльен.

Наедине с незнакомцем? Сев к нему в машину, я уже подошла вплотную к границам осмотрительности. Обедать вместе с ним было уже чересчур.

— Нет, я не могу.

— Почему? Мне казалось, вы свободны сегодня вечером.

— Это еще не причина соглашаться на все подряд.

— Я вам предлагаю не «все подряд»! Я собираюсь отвезти вас в одно из лучших заведений в Париже. Если вам там не понравится — ну что ж, я отвезу вас, куда захотите.

Он не шутил и не выглядел заискивающим. Его непринужденность меня тронула.

— А что это за место?

— О, это сюрприз! Но прежде мы заедем ко мне, чтобы оставить там Мэрилин.

— Мэрилин?

— Простите, я вас не познакомил!

Так звали его собаку.

Было около девяти часов вечера, но небо продолжало оставаться светлым. Красный «Альфа-Ромео» вернулся к началу пути. Петляя по узким улочкам Пятого округа, мы выехали на площадь Контрэскарп. Жюльен затормозил. Мэрилин выпрыгнула из машины и побежала к воротам, ведущим во двор.

Войдя в подъезд, собака помчалась наверх по ступенькам, тогда как мы поднялись на лифте. Квартира Жюльена была на последнем этаже.

Она была большой и ярко освещенной сквозь стеклянный потолок. Здесь было мало мебели, но беспорядка хватало: валявшиеся на полу журналы, разбросанная по стульям одежда, пустые коробки из-под аудиокассет «Патти Смит» и «Флитвуд Мак»… Канапе, старое кожаное кресло и снятая с петель дверь в роли столешницы. В глубине комнаты виднелись ширмы, отделявшие «гостиную» от более интимного пространства. За ними я мельком разглядела низкую и широкую кровать. Вдоль одной из стен тянулись стеллажи с книгами по искусству и детективными романами. На другой стене висела абстрактная картина, а рядом с ней — гигантская афиша фильма Вима Вендерса «Алиса в городах», слегка обтрепанная по краям. Как выяснилось, Жюльен среди ночи утащил ее с улицы.