Хорошие девочки плачут молча - страница 17

Это было весело и романтично. Я чувствовала себя героиней шпионского фильма с доминирующей любовной линией.

И с непременно счастливым концом. Неважно как, но я представляла себя рядом с Михаилом. Мы будем вместе, я чувствовала это всем существом.

Готова была дать показания под пытками, что это так и будет. Хотелось верить, я убедила себя в том, что такое чувство не может просто уйти, как вода в песок.

А пока мы вынужденно прятались и соблюдали осторожность.

Отец не станет приказывать за мной следить, если не дать  повода. Он доверял мне, знал мой характер, а я знала его, поэтому обманывать было несложно.

— Я чувствую себя виноватой, — улыбалась я любимому после того, как мы насыщались друг другом. — Не выношу ложь, сам знаешь. Но понимаю, что сейчас это необходимо. Не объясняй, я всё знаю. И всё же я виновата перед ним.

Мой ладонь лежала в его, я смотрела в потолок квартиры или номера гостиницы и думала о том, как хорошо, что всё вышло именно так, как вышло. Я так и не дала однозначного «да»  в ответ на его предложение, но кольцо взяла.

Настояла, чтобы оно было тонким, гладким и из белого золота. Никакой вульгарности, только ободок лунного света, в котором заключено моё сердце.

Гравировку Михаил обещал сделать позже, это тоже было моим условием: я не носила помолвочного кольца на пальце, иногда цепляла его на ту цепочку, на которой, как на привязи, была прикреплена сапфировая бабочка.

Но чаще оно лежало в моей шкатулке с драгоценностями. Храни то, что дорого, на виду, и никому в голову не придёт, что это что-то особенное. А если бы кто спросил, откуда оно взялось, сказала бы, что шла мимо и купила. Просто так, по настроению.

Конечно, никто не спросит. Моя шкатулка хранится в спальне, прислуга, а тем более отец, не станут в неё заглядывать без весомого повода. Поводов я не давала.

Планов мы с Михаилом тоже не строили. Наверное, я в глубине души боялась сглазить, хотя по жизни слыла особой, далёкой от суеверий.

Но, обретя любовь, равной по силе которой я не знала, стала опасаться чужих взглядов, старалась укрыть её от посторонних, наслаждаться каждой минутой, не оглядываясь назад. Равно как и не мечтая о будущем.

Будущее… Возможно, я пожалею о своём сегодняшнем выборе, прокляну тот миг, когда раскрыла объятия любви, но сейчас я была счастлива, как может быть счастлива гусеница, обрятшая крылья после длительного сна. Как цветок, распустившийся навстречу солнцу, пчела, нашедшая сладкий нектар.

Мы с Михаилом стали близки всего месяц как, но я уже скучала, когда его не было рядом. По его взгляду, внешне такому холодному, беспристрастному, что, казалось, его обладателя ничто не может вывести из состояния созерцательного равнодушия. По рукам, гладящим мою спину, по словам, срывающимся с губ, когда нас никто не мог подслушать.

Это не было похоже на сумасшествие или наваждение. Это была любовь-восторг, любовь-прозрение, любовь, приравненная к нехватке чистого воздуха или воды.

Жить и дышать можно, но плохо и мало. И такая жизнь не приносит удовлетворения, она похожа на сон с серыми тенями. Они бродят вокруг, бесплотные, безжизненные, безрадостные. И живут потому, что так положено, а не потому, что хотят так жить.

Предвкушение встречи будоражило уже с самого утра, я не могла ничего делать, а работа, если день выдавался будним, выполнялась машинально. По привычке делать её хорошо.

Я устроилась инженером-конструктором на Зеркальную фабрику. Это место нашла сама, отец предлагал более оплачиваемые и перспективные должности, но мне не хотелось от него зависеть, чтобы потом не получать упрёки в том, что он сделал для меня так многое, и я теперь должна делать то, чего хочет он.

А он задался целью познакомить меня с перспективным молодым человеком. Я не отказывалась, напротив, охотно участвовала в этой игре, желая показать отцу, что иду навстречу его желанием. Ходила на свидание по его указке и без неё, храня в душе позорную, с точки зрения его понятия о чести, тайну.

Когда он узнает о ней, на меня обрушится лавина из упрёков в предательстве. Обязательно вспомнит о ноже в спину и о том, что такое простить нельзя. Пусть так.