Хорошие девочки плачут молча - страница 25

Исчезнуть физически.

Уничтожила всю нашу с Михаилом переписку, заставила себя не вспоминать о нас, вычеркнула эту страницу из дневника памяти. Сожгла себя, превратив душу в пепел.

И вот он стоит передо мной как ни в чём не бывало и смотрит с лёгкой укоризной. А мне не хватает воздуха, я задыхаюсь, я снова почувствовала, что умерла не вся.

Да что же это такое за наказание: отсутствие смерти! Я бы дорого отдала за возможность больше ничего не чувствовать, глядя на него, слушая его спокойную речь. Стоит протянуть руку, но она до боли впилась ногтями в ладонь, чтобы этого не сделать.

Михаил — гордый, он не станет бесконечно молить о любви, когда поймёт, что ему не рады. И я сумею это до него донести. Я ему не рада.

Я его боюсь. И себя боюсь. Себя даже больше, потому что слаба.

Потому что он будил то, что следовало похоронить. Надежду. Нет никакой надежды, не надо себя мучить, отрезая хвост по частям.

— Я не хочу выходить за тебя замуж, — сказала я, почувствовав, как в глубине души поднимается вопль возмущения: «Врёшь!» — И не выйду. Нам не о чем говорить.

Я хотела пройти мимо или повернуть назад. Какого чёрта вообще вышла на обед, я ведь разучилась получать удовольствие от пищи за последние несколько месяцев!

А тут отправилась просто подышать свежим воздухом, и на тебе! Влипла, как утопающий, уже смирившийся с гибелью, уже простившийся с земными заботами и людьми, с ними связанными, и тут ему кидают спасательный круг.

Ещё не спасение, но уже путь к нему. Путь, который появился слишком поздно, чтобы вызвать радость.

— Тогда пойдём поговорим.

Он преградил мне дорогу назад. Я повернулась, заставила себе посмотреть в глаза и чётко произнесла:

— Я разлюбила тебя. А, может, и не любила никогда. Зачем ты заставляешь меня это произносить вслух? Разве моё бегство не говорило само за себя? Я сбежала от тебя.

Повернувшись, чтобы уйти и на этот раз, я почувствовала его руку на своём запястье. Хватка не была железной, она не принуждала остаться. Скорее это были оковы, разорвать которые при желании мне не составило труда.

И всё же именно это прикосновение, почти просящее и в то же время требующее обратить на себя внимание, заставило обернутся.

— Я с тобой никуда не пойду. Пусти! — твёрдо сказала я, черпая на дне отчаяния и мрачных мыслей о том, что я испорчу ему жизнь, силы.

Да, именно испорчу! Он мечтал о сыне, у меня не будет никого. И ЭКО противопоказано. Яйцеклетку не получить без риска сдохнуть от рака.

Выход только один: оставить его в покое. Не быть оковами на ногах, ножницами, подрезающими крылья.

— Пойдёшь, Марго. Всегда шла и теперь пойдёшь!

Хватка усилилась, теперь это были оковы, цепи, приковывающие нас друг к другу.

— Мне надо на работу. Перерыв скоро закончится.

— Не сегодня. У меня мало времени, и я не собираюсь тратить его на ожидание.

Когда Михаил говорил вот так, твёрдо и прямо, безо всяких расшаркиваний и заботе о желании других, это означало, что он всё равно своего добьётся.

Но я боялась нашего предстоящего разговора, поэтому сделала последнюю попытку, похожую на писк выпавшего из гнезда птенца.

— Пусти! — почти прошептала я, чувствуя, как задыхаюсь. Как ноги делают шаг навстречу тому, кого я ждала.

Неправда, что я о нём забыла. Неправдой были все клятвы, принесённые отцу в том, что мы с Михаилом никогда не останемся больше наедине. Всё оказалось ложью и фальшей.

Всё, кроме моей любви к нему.

К тому, кто сейчас смотрел на меня так, что хотелось вжать голову в плечи и говорить тихо, почти без голоса, одними губами шептать заранее придуманные, лживые фразы.

— Неужели ты думал, что я всерьёз полюблю тебя? Это была моя прихоть. Ты столько лет не замечал меня, вот я и решила доказать, что могу обратить на тебя своё внимание.

Он молчал и просто повёл меня за собой.

— Куда мы идём?

— К тебе, — ответил он кратко и не обернулся.

— Я не хочу быть с тобой.

Я чувствовала, что причиняю ему боль. Она отзывалась и в моём сердце, была готова пролиться слезами, которые я тщательно сдерживала, перейдя почти на истеричный тон.

Меня, которую всегда волновало то впечатление, что я произвожу на окружающих, сейчас совсем не заботило, что я кричу на улице и при этом покорно плетусь следом, время от времени спотыкаясь и оглядываясь.