Хороший год - страница 7

Покачивая бедрами, к Максу подплыла гибкая молодая женщина, туго обтянутая платьем из чего-то вроде черной пленки.

– У вас заказан столик? – вздернув брови и играя ресницами, спросила она.

– У меня тут встреча с мистером Уиллисом.

– Ах, с Чарли. Ну конечно. Позвольте, я вас провожу.

– Да хоть на край земли, – отозвался Макс.

Красотка хихикнула и, вся извиваясь, победно зашагала впереди; так ходят лишь модели по подиуму и ресторанные администраторши. Остальным грозит вывих бедренного сустава.

Чарли сидел за угловым столиком, в ведерке со льдом красовалась бутылка. Увидев Макса, он широко улыбнулся:

– Я вижу, ты уже познакомился с очаровательной Моникой. Редкая штучка, скажи? Единственная из известных мне девушек, которая даже в теннис играет на каблуках.

Моника одарила их улыбкой и, грациозно покачиваясь, зашагала назад – встречать гостей. Макс глянул на сияющее румяное лицо друга. Миляга Чарли. Красавцем его не назовешь: толстоват, одет небрежно, волосы вечно растрепаны, но шарма – бездна; блестящие карие глаза и неиссякаемое женолюбие делают его совершенно неотразимым. До сих пор ему удавалось, хоть и не без труда, избежать брачных уз. Максу повезло меньше.

Несколько лет назад Макс женился на Аннабел, сестре Чарли. Это была ошибка. Семейная жизнь сразу не заладилась, и все кончилось плохо. К большому возмущению Чарли, Аннабел сбежала с каким-то кинорежиссером в Лос-Анджелес и теперь живет в Малибу, на океанском побережье, в деревянной хижине стоимостью четыре миллиона долларов. Когда Чарли виделся с сестрой последний раз, она, в погоне за вечной молодостью, уже сделала себе инъекции ботокса и занялась силовой йогой. «Совсем сбрендила, – объявил Чарли Максу. – Я всегда терпеть ее не мог. Считай, тебе крупно подфартило». В общем, их с Чарли дружба пережила неудачный брак Макса, а может быть, стала даже крепче прежнего.

– Ну а теперь слушай, – начал Чарли, разливая шампанское. – Зарплату мне увеличили вдвое, выдали «мерседес», пакет акций, положенный полноправному компаньону, и сказали: «Твое блестящее будущее в твоих руках». Так что сегодня угощаю я. – Он поднял бокал: – За цены на лондонскую недвижимость! Будем надеяться, они продолжат стремительный рост.

– Поздравляю, Чарли. Тебе, шельмец, крупно повезло.

Макс потягивал шампанское, глядя, как со дна бокала, кружась, взмывают пузырьки. Шампанское всегда сопутствует удаче, думал он. Напиток оптимистов.

Склонив голову набок, Чарли наблюдал за другом:

– Тот еще выдался денек, говоришь. И что же случилось? Неужто не с кого активы содрать?

Макс рассказал про обед с Эймисом, про унизительную сцену с ключами от машины и про громил-охранников, торчавших возле его рабочего стола.

– Короче, все хуже некуда: ни премии, ни работы, ни машины. Правда, потом пришло вот что.

Он подтолкнул письмо поближе к Чарли. Тот взглянул и уныло покачал головой:

– Я пас, старина. Моего французского на это никак не хватит. Придется тебе перевести.

– Помнишь, когда мы еще в школе учились, родители отправляли меня на лето во Францию? У дяди Генри, брата отца, там было именьице, примерно в часе езды от Авиньона. Большой, старый, окруженный виноградниками дом, недалеко от маленькой деревушки. Мы с дядей Генри частенько играли в теннис, в шахматы, а вечерами он поил меня вином пополам с водой – в голову все равно ударяло – и учил жить. Старик был что надо. – Макс отхлебнул шампанского. – Не виделся с ним лет сто. А теперь вот жалею, две недели назад он умер.

Чарли пробурчал слова соболезнования и долил Максу шампанского.

– Он, между прочим, так и не женился и детей не завел. – Макс взял письмо со стола. – Согласно его завещанию, я, похоже, единственный пока живой родственник. И вроде бы все свое имущество он оставил мне – дом, участок земли, двадцать гектаров, мебель и прочее.

– Господи! – воскликнул Чарли. – Двадцать гектаров – это больше сорока акров, верно? Слушай, это же настоящее поместье. Загородный дворец.

– Замка я что-то не припомню, но дом точно большой.

– И виноград, говоришь, растет?

– Не то слово. Кругом сплошной виноград.