Хороший немец - страница 50

— Он знает немецкий, — сказал Томми Оттингер одному из военных полицейских, подзывая Джейка.

— Объясните этим фрицам, что им нельзя в дом, — попросил расстроенный военный полицейский. — Один этаж уже обрушился — остальные вот-вот рухнут.

— Что случилось? — спросил Джейк у Томми.

— У них на заднем дворе взорвалась бомба. Фундамент просел, и теперь все может рухнуть как карточный домик. Только что провалился потолок на кухне. Одна из стен вот-вот треснет, а они все равно туда рвутся.

Теперь две женщины что-то прокричали Джейку.

— Им нужно забрать вещи, — перевел он. — Прежде чем дом рухнет.

— Нельзя, — ответил военный полицейский. — Боже, эти люди не понимают, как им повезло. Они же могли находиться внутри. Пока им не стукнешь по башке, ничего не понимают.

— Моя одежда, — закричала по-немецки одна из женщин. — Мне нужна моя одежда. Как нам быть без одежды?

— Это опасно, — сказал ей Джейк. — Подождите, пока все не уляжется. Может, все будет в порядке.

Дом ответил почти человеческим стоном. От нагрузки трещали балки. Внутрь упал кусок штукатурки, выбив очередной клуб пыли.

— Хельмут, — сказала, еле сдерживаясь, другая женщина — теперь по настоящему встревоженно.

— Что это, ее собака? — спросил военный полицейский.

— Не знаю, — сказал Джейк. — Кто-нибудь собирается помочь им?

— Шутите? А что мы можем сделать?

— Подпереть стены. — Он видел, как это делали в Лондоне. Стены поврежденного дома крепили опорными балками, будто импровизированными контрфорсами. Всего лишь несколькими лесинами.

— Слушайте, приятель… — начал было военный полицейский и замолчал. Идея была слишком абсурдной, чтобы заслуживать ответа.

— А что они здесь делают? — спросил Джейк, показывая на солдат.

— Они? Собираются на игру. Ладно, не берите в голову и скажите фрицам, чтобы они отошли отсюда, пока их не зацепило. Пошла она на хрен, их одежда.

Джейк посмотрел на грузовик, где, уперев руки в бока, стоял Рон, явно раздраженный задержкой.

— Мы опоздаем, — сказал он солдатам.

— Что за игра?

— Футбол, — ответил Рон. — Давайте, парни. Поехали.

Некоторые стали неохотно забираться в грузовик.

— Бриты подождут, — бросил Томми.

— Я не могу оставить его, — сказала женщина.

— Это может занять целый день, — сказал Рон, но тут дом снова затрещал, жалуясь, как догорающий огонь.

— Хельмут, — произнесла женщина, услышав грохот, и прежде чем кто-нибудь успел ее остановить, рванула по тротуару и вбежала в дом.

— Эй! — заорал военный полицейский, но никто не пошевелился — все застыли как под дулом пистолета. — Твою мать, — сказал он, наблюдая за ее исчезновением. — Ладно, нам же легче.

Эти слова словно толкнули Джейка в спину. Он взглянул на полицейского, затем, не раздумывая, сорвался с места и побежал за ней. Вход был завален штукатуркой.

— Фрау! — заорал он. — Выходите. Здесь опасно. — Никто не ответил. Он замер, стараясь уловить в треске дома, как скулит спасаемое животное — напуганный Хельмут. Вместо этого — тишина.

— Одну секунду, — послышалось из гостиной. Она стояла в центре комнаты и оглядывалась, держа в руках фотографию в рамке.

— Уходите, — спокойно сказал он, подходя к ней. — Здесь опасно.

Она кивнула:

— Да, я знаю. Это все, что у меня есть, видите, — сказал она, глядя на фотографию. Парнишка в форме вермахта.

Джейк взял ее за локоть.

— Пожалуйста, — сказал он, уводя ее прочь.

Она пошла было с ним, потом остановилась у столика рядом с дверным проемом и подняла фарфоровую статуэтку — одну из тех розовощеких пастушек, что собирают пыль в гостиных.

— Для Элизабет, — сказал она, словно извиняясь за то, что взяла собственную вещь.

Дом, затаивший на несколько минут дыхание, снова выдохнул — за спиной раздался сильный грохот. Женщина вздрогнула, и Джейк, обхватив ее за плечи, повел из дома. Так в обнимку они и появились на крыльце.

— Не двигаться! — Голос странно напоминал голос полицейского, поймавшего грабителей. Но это был всего лишь Рон, стоявший у кинокамеры. В тот короткий момент, пока они стояли на крыльце, Джейк понял, что камера работает и, что еще хуже, включили ее для того, чтобы запечатлеть его смерть. В Берлине погиб американский журналист — хоть что-то наконец для кинохроники.