Хоровод - страница 20

Площадь Анна видела каждый день через крест своего окна. Виселица, лавки, позорный столб. Теперь поражение было полным. Боль принудила Анну оболгать саму себя, предать тех, кто был дорог ей, и тех, кто любил ее. Осталось сделать последний шаг. Понести последнее наказание.

Она то сходила с ума от страха, то лежала совершенно безучастная ко всему, равнодушно доживая последние дни и часы. Анна чутко улавливала все шорохи, вслушиваясь в тишину ночи, солнечный свет дарил ее последними лучами. Облака, как бы прощаясь с ней, проплывали мимо креста окна.

Когда Анна пыталась шевелить искалеченными пальцами, затихающая боль снова усиливалась. Гесслер соединил ее душу с телом. Ей пришлось поступиться душой, чтобы облегчить телесные муки, но скоро душа покинет свою оболочку, оставив бренную плоть корчиться в языках пламени. Анна не боялась, что после сожжения от нее ничего не останется. С детства ей внушали мысль о бессмертии души. Костер не пугал Анну. Но она оплакивала безвременное расставание с жизнью, пытаясь в песнях излить свою скорбь.

С веселой толпою

К Матери входишь ты.

Тихой росою

Май окропил цветы.

Вечером перед казнью ее одиночество нарушило появление прыщавого юнца, читавшего проповедь с амвона новой церкви. Он ничуть не изменился, что поразило Анну. Ей-то казалось, что с памятного воскресенья накануне Майского дня и ночи прошла целая вечность.

Что ему надо? Прочитать ей очередную лекцию о развращенности Рима или обсудить красоты соборной архитектуры? Неужели он не понимает, что здесь не место и не время для этого? Юнец принялся рассуждать об обновленной религии и торжестве науки над предрассудками и суевериями. Вера основывается на разуме и логике, самозабвенно вещал он, размахивая руками. Найден новый подход к прочтению Писания. Наконец, как завещано пророками, люди будут снова почитать в Боге воплощение разума и справедливости.

Анна вполуха слушала эту высокопарную околесицу, но потом не выдержала и прервала не по годам рьяного мальчишку:

— Замолчите! Мне дорога каждая минута. Я не намерена тратить отпущенное мне драгоценное время на вашу болтовню. Ваши разумные и справедливые ждут не дождутся утра, чтобы обложить меня вязанками хвороста и поджечь их. Что может предложить мне ваша хваленая церковь?

Священник слегка смутился. Он явно не ожидал столь резкого отпора.

— Боюсь, что ваша церковь руководствуется не здравым смыслом и логикой, о которой вы так красиво говорили, а исключительно собственной выгодой. Допустим, я приму вашу религию. Что меня ждет дальше? Завтрак у престола Господня после сожжения? Что вы можете мне предложить, кроме крапивной похлебки?

Лицо проповедника посветлело.

— Я хочу убедить вас в том, что эти абсурдные фантазии всего лишь папистские суеверия. Никто на земле не может обещать вам, что вы попадете на небеса. Все в руках Божьих, и нам, смертным, не дано права изменять волю Его. Я понимаю, учение это сурово, но разумно. Вспомните о распятом разбойнике. Он не получил ни крещения, ни причастия, Господь пообещал ему...

— Вы распяли разбойника... Если сам Господь мирится с этим, то зачем вы докучаете мне ненужными разговорами? Что вам еще от меня надо?

Неугомонный оратор не сразу унялся.

— Перейдите в нашу веру, и хотя мы не обещаем вам места на небесах, но на земле вас не сожгут.

— Не сожгут? — Анне показалось, что она ослышалась. Ее пальцы впились в соломенный тюфяк, ноги свело от напряжения. Что он говорит, почему ходит вокруг да около самого главного?

— Вы, паписты, считаете, что душа очищается, проходя сквозь огонь. Но сожжение — это не очищение, а жестокое наказание. Стоит вам только отречься от старой веры и склонить голову перед Новой Церковью, и вас незачем будет посылать на костер за колдовство.

Мысли дико заплясали у нее в голове. Неужели надо было так мучить ее, не сказав сразу, чего от нее хотят?

— Что я должна сказать?

— О, важны не слова, а ваши чувства. Помолитесь со мной. Вернитесь в лоно церкви, пока у вас еще есть время.

— Что значит «пока есть время»?

— Вы должны понести заслуженное наказание за содеянное вами зло. Вы пытались отравить священника, вы вступили в сговор с дьяволом. За это вас ждет казнь, но куда более милосердная, чем сожжение. Вас повесят. Это быстрая и легкая смерть, — радостно произнес прыщавый проповедник.