Хотелось бы сегодня - страница 5

— Понятное дело! — хмыкнул Потрохов.

— Понятное, да? — переспросил Степан. — Да ни хрена оно, Витя, тебе не понятное! Да мы бы этих тузиков из автосервиса, — путая слова и брызжа слюной заорал он, — как грелку порвали бы! Кто бы они не были! Только, знаешь, кто они, тузики-грелки эти? Кто их крышует, знаешь? А-а-а! То-то и оно, что ни в жизнь не догадаешься. Налоговая инспекция, блин, их крышует! Понял? Налоговая!

— Да-а-а! — протянул, вроде как озадаченный, а, скорее всего, просто из вежливости Потрохов.

— Вот тебе и «да»!

И вновь установилось молчание — вакуум, в котором что ни скажи, всё будет лишнее и пустое.

— А против налоговой, сам знаешь, не попрёшь! — подытожил всё-таки Степан и вновь почувствовал — наворачиваются на глаза слёзы-то, неудержимые, чёрт возьми, злые и бессильные.

— Ничего! — Потрохов гулко ударил ладонями о баранку, перехватился покрепче, поерзал, усаживаясь поплотнее, и рванул со светофора первым. — Кирпич продавать будем, кирпич!

— Какой кирпич? — сквозь спазматический ком в горле удивился Васильчиков.

— Голландский!

Не сбавляя хода, Потрохов перегнулся плечом и рукой за сидение, пошарил где-то на полике и вручил встревожено следящему за оставленной на произвол судьбы дорогой Степану, увесистый полиэтиленовый свёрток, — «разворачивай!» — оказавшийся и впрямь вишнёво-фиолетовым кирпичом, ненашинским даже и с виду.

Из последующих расспросов выходило, что Потрохов заделался эксклюзивным дилером некой голландской кирпичной компании, пожелавшей с его помощью выйти на немереные просторы строительного российского рынка.

— Денег дают? — осторожно коснулся Степан самого главного вопроса.

— Дают, но не шибко. Самим раскручиваться надо, самим! — и Потрохов опять хлопнул по баранке.

— Самим — тяжело! — возразил Степан и уточнил. — Я имею в виду, без денег. Реклама ведь потребуется.

— Само собой! — Потрохов тормознул у роскошного супермаркета, в который Степан даже не подумал бы заглядывать. — Пошли! Светке гостинцев купим.

— Да не надо ей ничего! — рьяно запротестовал Степан, взволновавшийся от непредвиденных затрат приятеля. — Чайку попьём с вареньем… Варенье есть! Прошлогоднее, правда, — и робко напомнил: — Вот позвонить бы — хорошо.

— Звони! — Потрохов из-под тёмно-синей фирменной майки рванул с поясного ремня кожаный серый чехольчик с телефоном. — А, может, так нагрянем? — вручая трубку, предложил вдруг он. — Как снег на голову! — и, видимо, вообразив себя снежным комом на Светкиной голове, мечтательно заулыбался.

Но сюрпризничать подобным образом Степан наотрез отказался:

— Не поймёт — женщина! — Он разглядывал в своей руке незнакомую ему трубку. — А как тут у тебя звонить-то? Не умею! — и протянул аппарат хозяину.

— Инженер, блин! — засмеялся товарищ. — Говори номер!

— Да номер старый…

Обратно мобильник Степан не получил. Соединившись со Светкой, Потрохов и разговаривал с ней сам, решив устроить сюрприз по телефону.

— Эт ктой-то там? — дурашливо закричал он в трубку. — Светлана Петровна? Очень приятно! А это Виктор Николаевич! А? Какой-такой Виктор Николаевич? Да всё тот самый же! Что ли, у вас их много Викторов-то Николаевичей? Алё! Не можешь вспомнить? Ну, ты, подруга, даёшь! Витькин Потрох который!

С телефоном в руке и на ухе Потрохов, широко и блаженно улыбаясь, шагал в магазин, Степан поспешал следом. Связь была на редкость устойчивой. Степан отчётливо слышал вибрирующий голосок жены и, хотя всех слов не разбирал, по интонации безошибочно догадывался, что Светка ужасно взволновалась, и волновался за неё сам.

— Узнала! — скашивая глаза, радостно докладывал Виктор Степану, знаком указывая, чтобы тот прихватывал погрузочную коляску, и кричал в трубку, шагая дальше. — Сейчас к тебе в гости нагрянем. Готовься! — Прикрывая аппарат ладошкой, заговорщицки хихикал Степану. — Испугалась! Спрашивает: сколько вас? — В трубку. — Да двое нас, двое! Я, да муж твой Степан Тимофеевич! Потом, может, ещё Разин с Ермаком подгребут, — вовсю вышучивался Витькин Потрох, которого и впрямь, по аналогии с «гадским потрохом», иногда так прозывали в отделе, и вновь докладывал Степану. — Испугалась! — И в трубку: — Ты трусиха, что ли, стала, а, Светулька-свистулька?..