После девальвации часть денег «сгорела», но Егору было все равно. Он и обесценившиеся деньги считал. Насладившись видом, аккуратно закрыл коробочку крышкой и убрал в укромное место.
Потом завалился на диван, закинул руки за голову и стал мечтать, что бы он на эти деньги купил. Утром он снова застал маму в постели:
– Ма, ты как? – забеспокоился Егор.
– Хорошо, сынок, – соврала она, – сынок, у тебя девушка есть?
Егора словно ударили под дых. Он покраснел, потом побледнел.
– Нет, – признался он, потупив глаза.
– Почему? Ты же такой видный молодой человек, – улыбнулась Евдокия Егоровна.
– Ладно, ма, мне пора, на занятия опаздываю, – Егор выскочил из комнаты, словно за ним черти гнались.
Евдокия Егоровна вздохнула, а Егор всю дорогу злился: «Сдались мне эти девушки, – рассуждал он. – Какой от них толк? Никакого, только растраты одни». Вечером Егор пришел пораньше с баранками, решил побаловать маму. Евдокию Егоровну он снова застал в постели.
– Ма, ты хоть вставала? – всерьез обеспокоился Егор.
– Вставала, сынок, совсем недавно прилегла, – снова солгала она.
– Ма, ты хоть ела что-нибудь?
Евдокия Егоровна покачала головой. Егор разогрел зеленый борщ, в котором сиротливо плавали несколько кусочков яйца, отрезал кусок хлеба потолще. Евдокия Егоровна сделала несколько глотков борща, от хлеба отказалась, обессиленно упала на подушку.
– Я вызову завтра врача, – сказал Егор, унося миску с едва тронутым борщом.
– Сынок, – позвала Евдокия Егоровна, – я чувствую, недолго мне осталось.
– Ма, ну что ты такое говоришь? – перебил Егор, но Евдокия Егоровна нетерпеливо продолжила:
– Внуков мне уже не понянчить, хочу хотя бы увидеть, что ты в надежных руках.
Текст предоставлен ООО "Литрес".