Хозяин Гнилого болота - страница 35

Тем не менее под предлогом оборудования «корабля» вполне можно было как следует порыться на чердаке. Колька, принявший все за чистую монету, засучив рукава взялся ворошить хлам и вытаскивать из него различные предметы. Вовка тоже рылся во всем этом шурум-буруме, но он, конечно, прежде всего искал книгу. Правда, время от времени к нему подбегал Пеструхин, приносил какую-нибудь штуковину и спрашивал:

— А это чего будет?

Соответственно, Вовке приходилось наскоро придумывать, на что эта штука может сгодиться. Но никакой старинной книги попрежнему на глаза не попадалось.

Куковкин уже подумывал, а не ошибся ли Хозяин болота, когда в самом дальнем от «боевой рубки» углу чердака наткнулся на большой картонный ящик из-под телевизора «Темп», прикрытый сверху рваной мешковиной.

Когда Вовка откинул мешковину, то поначалу захотел сразу же оставить ящик в покое. Там лежали какие-то тряпки: рваные и грязные штаны, куртки, пальто, объеденные молью шапки и тому подобное барахло. Все это неприятно пахло и к тому же насквозь пропылилось. Куковкин еще после того, как снял верхнюю тряпку, почуял, как засвербило в носу. В воздух поднялась туча пыли, и зачихал не только Вовка, но и Колька, который был довольно далеко от ящика.

Однако именно благодаря Кольке Вовка все-таки начал вытаскивать тряпье из ящика.

— Там где-то тельняшка старая лежала, — припомнил Пеструхин. И первым полез вытряхивать пыльное рванье. Вовке, конечно, никакая тельняшка не была нужна, но он присоединился к этой не шибко приятной работе.

Тельняшка нашлась только на самом дне ящика. Она была такая драная и грязная, будто в ней Севастополь обороняли не один месяц. Причем, может быть, еще от англо-французов. Конечно, Вовка ни за что бы ее не напялил, да и Колька, наверно, не рискнул такую рванину надевать. Но именно под этой тельняшкой обнаружилась толстенная и тяжеленная книжища в переплете из черной-пречерной кожи, натянутой на дощечки. Весила она килограмм пятнадцать, а то и все двадцать. Вовка ее еле-еле вытащил.

— Вот это да! — пробормотал он, сдувая пыль с переплета.

Колька тоже удивился — он явно этой книги никогда не видел. Впрочем, для игры в моряков, как ему казалось, этот фолиант был не нужен. Однако Вовка быстро придумал, как объяснить свой интерес к черной книге.

— Это будет наша лоция.

— А что это такое? — спросил сухопутный и неначитанный Колька.

— Ну, у моряков бывают такие книги, где описано, где какие глубины, течения, мели, маяки всякие, — пояснил Вовка. — Конечно, опытные капитаны все и так наизусть знают, но могут ведь что-то забыть, верно?

— Конечно, — согласился Колька. — И эти лоции тоже такие здоровенные?

— А как же, — уверенно заявил Куковкин, — в них же весь Мировой океан расписан! Короче, весь мир почти что!

Вдвоем они подтащили фолиант к слуховому окну и положили на расшатанный колченогий столик.

— Тут у нас штурманская рубка будет! — сказал Вовка. Колька возражать не стал и вновь отправился шарить по чердаку, надеясь отыскать еще что-нибудь пригодное для морского дела. А Куковкин крепко задумался: как же этакую махину дотащить до болота? В карман не спрячешь, а если в руках нести, то вся деревня заметит, Марья Кузьминична в первую очередь. К тому же до сих пор неясно было, как заманить на болото Кольку Пеструхина.

Тут Вовка услыхал своим внутренним слухом гулкий бас Хозяина болота:

— Молодец! Хвалю! Открой книгу на сто двадцать седьмой странице.

Куковкин приподнял верхнюю дощечку переплета и принялся переворачивать толстые желтоватые листы старинного пергамента, испещренные какими-то таинственными знаками. То ли книга была написана на каком-то неведомом языке, то ли шифром. Вовка, конечно, кроме русского знал только английский в объеме шестого класса. Однако, поскольку на упаковках продуктов и товаров, которые время от времени появлялись у них в доме, имелись надписи на разных иностранных языках, Куковкин уже кое-что понимал в шрифтах. То есть мог отличить греческую надпись от болгарской, китайскую от корейской, арабскую от израильской и даже грузинскую от армянской. Однако таких букв и значков, как в этой книге, он нигде не видел. Тем более что все они были написаны от руки порыжевшими от времени чернилами и временами налезали друг на друга.