Хозяин таёжного неба - страница 40

Дорога взобралась на вершину холма; он в последний раз оглянулся на Протору. Далеко, за гладью реки виднелись крыши домов, суетились на том берегу крошечные фигурки. Там остались Збугнята, Вякса и Щепля, остались уютные вечера у костра, разговоры, страшные истории, смех Заглады, ворчание Гугнилы… Восторженные девицы тоже остались там. Только и хорошего, что больше никто не будет приставать с разговорами, никто не попросит поведать о встрече с Миряной. И всё равно было немного грустно. Стёпка вздохнул. Как в книгах обычно пишут: началась новая глава в его жизни. Вот она и начинается. И её можно назвать «Поездка в Усть-Лишай или спасение гоблина».

Он поёрзал на сундуке, сел так, потом этак, потом расстелил плащ, а мешок с пирогами положил под голову. И лежал, глядя в небо и ни о чём таком особенном не думая. Просто ехал и наслаждался покоем. Разные мысли сами крутились в его голове, и он лениво перекатывал их, не слишком напрягаясь, и обиженные таким невниманием мысли прятались в какие-то закоулки его мозга, и им на смену приходили другие, но и с другими Стёпка обращался точно так же. Вертелось что-то о склодомасе, о подорожном страже, какие-то гномлинские словечки, лица колдунов, воспоминание о мече оркимага, весские голоса, топот копыт… Склонилось над ним чьё-то усатое лицо, вроде бы один из дружинников, проезжая мимо, заглянул в повозку, посмотреть на демона. А демон уже безмятежно спал, как будто ночью ему кто-то спать не давал. А на самом деле его просто сморила дорога, свежий воздух и лесная летняя прохлада под равномерное покачивание повозки.

Весичи, видимо, торопились и поэтому никакой остановки на обед устраивать не стали. Подкрепились на ходу. Творень жевал вяленое мясо, запивая его вином из элль-фингского бурдюка. Предложил вино и Стёпке, но тот отказался, сославшись на то, что ему вино пить нельзя, мал ещё. Творень, ничуть не обидевшись и не удивившись, отвернулся и больше не приставал.

Однако он так аппетитно вгрызался в мясо, что Стёпка не выдержал и тоже решил чего-нибудь съесть. С удовольствием умял большой пирог с демоникой, запил всё брусничным морсом… И тут — как всегда вовремя — подспел Дрэга. И его пришлось кормить. На пироги дракончик на этот раз по какой-то причине даже не покосился, видимо, они ему уже надоели, но в мешке было ещё много разных вкусностей, и голодным Дрэга не остался. Творень оглянулся посмотреть, кто это скребёт когтями по крышке ящика, увидел нового пассажира, заметно удивился, но ничего не сказал, только поглядывал иногда с интересом. А Дрэга, похоже, больше не собирался никуда улетать. Он пристроился под боком у хозяина, завернулся в крылья, как летучая мышь, и заснул. Он был горячий и мягкий и щекотно фыркал в живот. Стёпка придерживал его рукой на поворотах, радуясь тому, что рядом есть хоть одна родная душа.

И опять они долго ехали, и дорога в основном шла не через лес, а огибала холмы и пригорки и петляла, и солнце из-за этого то в спину светило, то в лицо. А чёрные тучи сначала наползли почти на полнеба, и Стёпка уже почти смирился с тем, что к вечеру пойдёт дождь, но тучи передумали и боком-боком уплыли куда-то за Лишаиху, и снова стало светло и хорошо.

Ближе к вечеру, когда Стёпка уже все бока себе отлежал и весь зад на жёстком сундуке отсидел, обоз остановился. Но не окончательно, а, как выяснилось, только для того, чтобы решить, по какой дороге ехать. Маги долго спорили, одни, кажется, хотели ехать в обход озера, а другие убеждали, что надо перевалить через холмы и заночевать по ту сторону, там, мол, есть очень удобное место, где местные всегда ночуют. Стёпка выбрался из повозки, чтобы хоть немного размять ноги, и краем уха слышал эти споры. Он уселся на большой поросший мхом валун и стал греться на солнышке. И Дрэга, поносившись по лесу, тоже вымахнул на простор, сделал несколько кругов над обозом и опустился на Стёпкино плечо. И все в обозе это видели. Спор прекратился, маги молчали, даже кони перестали фыркать и тоже косились на Стёпку. И ему стало немного не по себе. Что они, дракончиков что ли, никогда не видели? Не такой уж он и удивительный зверь, чтобы так на него таращиться.