Хозяйка "Доброй феи" и последний из драконов - страница 9

стр.

– Конечно, не видишь, – разозлился не пойми на что придворный алхимик, – я под столом.

Тут Лайонарду удалось максимально сосредоточиться, и он посмотрел на стол. А посмотрев, чуть не открыл рот от изумления. Но не открыл, потому что челюсти болели неимоверно, и любое движение напоминало о том, что вот они, последствия не полностью свершившегося оборота.

Он опять откашлялся, и чуть не хватился за ребра, которые болели ничуть не меньше.

– Но как ты туда попал?! – изумленно прохрипел мужчина, все еще не веря очевидному.

– Так и попал. Сейчас не об этом, – раздался из под стола глухой голос раздраженного и чрезвычайно стесняющегося создавшегося положения льера Конфю, – Вытащи меня, и все.

Лайонард постарался встать на ноги, и в конце концов ему это удалось. Глава Тайной службы стоял и чуть покачивался. А когда он сделал первый шаг, то мужчину мотнуло так, что он едва удержался на ногах.

– Будто первые шаги делаю, – пронеслась мысль, которую он тут же озвучил другу, несмотря на болевшее горло.

Тот глухо хохотнул, тоже отходя от пережитого:

– Первые и есть, Лайон. Ведь у тебя оборот был!

Лайонард, который все еще никак не мог поверить свершившемуся событию, хотел широко улыбнуться, да охнул, скрипнув зубами.

У него болело все тело. Все мышцы, все сухожилия, все суставы. Каждая косточка вопияла о покое. О теплой расслабляющей ванне, о нагретом песочке, в который можно было бы закопаться целиком, чтобы только голова торчала.

– Оборот, что б его, – чуть не выругался мужчина, и тут же попытался поднять руку, дабы от греха осенить себя круговым движением. Не тут-то было. Рука отказывалась подниматься выше локтя, так что лорду пришлось сделать отвращающий знак, как и другу, мысленно.

– Кон, слышишь. Боюсь, тебе придется еще там полежать, друг мой, – с трудом разрабатывая голосовые связки, которым после трубного рева приходилось тоже нелегко, прохрипел Лайонард.

Льер Конфю и сам прекрасно понимал, в каком положении сейчас находился его друг. Читывал в старинных трактатах, благо предки оставили в наследство приличную библиотеку.

Читал придворный алхимик о последствиях оборота, но никогда не представлял, что в итоге будет к ним причастен.

И несмотря на неподходящее место, которое уже успело ему осточертеть, почувствовал радость и гордость от этой причастности.

А почувствовав, вдруг расслабился и сказал более спокойно:

– Что делать, Лайон, что делать. Полежу. Давай, отходи понемногу.

– И вот что, – вдруг вспомнил он, как читал в одном из трактатов, что после оборота чрезвычайно полезны определенного рода движения, – Только постарайся осторожно растягивать мышцы. Помнишь, как мы после боя, бывало, делали?

Еще бы не помнить.

Бои стенка на стенку были излюбленным удовольствием что простого люда, что знати. И оба наших друга считали за честь в них участвовать.

И Лайонард, забыв, что Кон не может его видеть, согласно качнул головой. Мышцы шеи отреагировали моментально, и лорд скривился от боли.

Но тут древняя кровь драконов-защитников наконец показала себя во всей красе. Лорд почувствовал, как она буквально вскипела, и бурным потоком пронеслась по венам и артериям. Стало так жарко, будто мужчина сидел в плавильной печи. Внутри него бушевал пожар. Однако лицо лорда оставалось бледным, только серебристые полоски вдруг стали выпуклыми, и опять засияли.

Дыхание Лайонарда участилось, глаза закатились и он опять тяжело упал на пол.

Льер Конфю, который и переживал за друга, и дорого бы дал, чтобы самому наблюдать происходившую с тем трансформацию, только тяжело вздохнул, отругав себя за эгоистические стремления.

Однако в этот раз Лайонард очнулся куда быстрее, и сел, потягиваясь, как после хорошего, доброго сна. Кон, который, затаив дыхание, прислушивался к происходящему, вздохнул уже облегченно.

– Старая кровь…Слава Туманному, – прошептал он, – Теперь дело пойдет на лад.

И верно.

Лайонард осторожно потянул ноги, руки, и в скором времени встал на ноги. Сделал шаг. Прислушался к себе. Сделал другой. Он чувствовал себя весьма странно, но вот боли не ощущалось. Пожалуй, даже легкость появилась.